Королева сыска

- По поводу твоей просьбы привлечь к расследованию марьевского дела майора Юмашеву, - пояснил подполковник. - Короче, я звонил в Главк. Там пообещали связаться с майором и поинтересоваться у нее самой, захочет ли она привлекаться.

Расследование убийства депутата Марьева Сергея Геннадьевича (разумеется, очередной и полный "глухарь") было, разумеется, поручено лейтенанту Белякову - смотри выше насчет самого молодого козла отпущения. Никого не волнует, что на уровне района такое дело никогда в жизни не поднять, что дело это параллельно ведется ФСБ и прокуратурой, - ты обязан завести "корки" <Корки/>- здесь: так называемое наблюдательное дело, в котором оперуполномоченный отражает каждое свое действие по раскрытию того или иного преступления. Сленговое слово, использующееся со времен оных повсеместно, начиная от простых дознавателей и кончая городскими судьями.> у себя и копать до посинения. Таковы правила, против которых не попрешь. А в результате все равно нераскрытое преступление и втык подполковнику от генерала.

- И что Юмашева? - поинтересовался Виктор.

Поинтересовался деланно равнодушно, хотя в душе у него все напряглось. Ну вот, что-то и сдвинулось с этим Марьевым - может, какие-то наводки теперь появятся, а то бьешься, как рыба об стену...

Если, конечно, Юмашева согласится помочь. Должна согласиться. Не может не согласиться...

- Мне вчера из Главка позвонили, - очень спокойно ответил Григориев. И передали ее ответ. Дословно. Она сказала: "Да в гробу я вас всех видела в белых тапках - вместе с вашими вонючими Марьевыми". Это я тебе тезисно говорю, на самом деле она высказала покруче...

Виктор обреченно прикрыл глаза. Нет, ну непруха с этим Марьевым...

С одной стороны, Виктор понимал, что в одиночку дело это ему, конечно, не поднять. Да если и все районные опера скопом навалятся - не потянуть, хоть ты тресни. Уж больно высоко уходили ниточки. Депутат как-никак, едрена вошь, вот если бы обыкновенным бомжом был, тогда другое дело. Но, с другой стороны, Виктор был опером молодым, то есть не то чтобы наивным пацаном, помешанным на "романтике" ментовской службы, однако стартовый задор еще не растерявшим. Копаясь в деле Марьева, он обнаружил, что тот три года назад проходил свидетелем в одном деле, которое вела некая капитан Г.А. Юмашева. И взбрело Вите в голову покалякать с ней о депутате - глядишь, и появятся кое-какие наводки. Пусть убийства он не раскроет, но хоть немного продвинется.

Уж несколько очков в свою пользу заработает...

И вот вам, пожалуйста: "В гробу я вас видела"...

- А с чего это она так взъерепенилась? Майорша эта, я имею в виду, осторожно, если не жалобно, спросил Виктор. - Вы же вроде говорили, что она тетка нормальная и помочь всегда готова.

- Да пес ее знает. Кому охота впутываться в депутатские разборки. Василий Данилович снял очки, постучал дужкой по нижним зубам. - Хотя я ее понимаю. Слухи одно время ходили, что она из-за этого Марьева из Главка вылетела. Перевели ее в полицию нравов, проституцию искоренять. А для того, кто на Литейном работал, это хуже ссылки.

Вот и окрысилась баба...

Виктор почувствовал, что Григориев запнулся.

Хотел продолжить, но вовремя нажал на тормоза.

Беляков, пожалуй, мог воссоздать невысказанное начальником отдела. Дескать, не рви и ты задницу, сынок, занимайся районной текучкой, отпишись, как положено, и плюнь с высокой колокольни на Марьева-Шмарьева. "Глухарем" больше, "глухарем" меньше. Пускай фээсбэшники копаются, если хотят...

Но должность не позволила Григорцеву говорить прямо. Тем более нехорошо гасить горение молодого опера - и без того сам рано или поздно затухнет. В конце концов, желание отличиться - похвальное желание. Поэтому Василий Данилович пошел обходной дорогой, тропой намеков.

- Как там у тебя, лейтенант, продвигается по Астахову?

- Жду экспертизу, потом сделаю очерк, ну и закрою, наверное, - уныло отчитался Беляков.

Какому-то Алику настучали по голове и сперли телевизор - конечно, это преступление века тоже надо раскрывать, нельзя портить показатели... А Марьев пущай подождет, так, что ли?

- А по расстрелу Дулатова?

- Работаю.

- Активизироваться бы надо.

- Слушаюсь. Ну, я пошел? - лейтенант встал.

- Погоди, - Григориев дужкой очков показал Белякову на стул.

Виктор снова сел.

- Вот что, Виктор, - Василий Данилович замолчал ненадолго, задумчиво прикусив дужку. - Вот что... Гюрза - баба умная, и если...

- Кто?

- Что "кто"?

- Вы сказали - "гюрза"...

- А-а, да ты не слыхал? Ну-ну, - Григориев откинул голову, застучал очками по ладони (жест снисходительного благодушия). - Тебе простительно. Ты же всего полтора года в органах, да?

И кличку Гюрза не слыхал? Ясненько. И значит, собирался Гюрзу, она же Юмашева Гюзель Аркадьевна, взять себе в помощницы по Марьеву. Ну-ну. То есть даже понятия не имея, с кем сотрудничать захотел. Можно сказать, повезло тебе, что она отказала.

- Почему?

- Был бы офицером - застрелился бы через два дня.

Это у Григорцева подначка такая: дескать, может, по званию ты и офицер, но по чести - тебе еще работать и работать, чтобы сие высокое звание заслужить...