Королева сыска

Сброшенная одежда легла на кровать рядом со скомканной бумагой. "Под это платье требуется, конечно, другое белье, тонкое, кружевное, в цвет, ну да не пойду же я никуда сейчас, потерплю с демонстрацией. Даже "каблуки" доставать не буду", - она уже стояла перед зеркалом. Оставалось только скользнуть в платье. Что она и сделала.

".., ту Гюзель, что открывается не всем, ту, которую можно разглядеть только вблизи..." Платье было длинное, доставало до щиколоток, с разрезом слева от бедра, не слишком узкое, с прямоугольным неглубоким декольте, с широкими рукавами.

Серо-голубое и голубое перетекали друг в друга, образуя изящное переплетение...

"...ту Гюзель, что открывается не всем..."

Ему, как и ей в зеркале, открылась женщина в желании покоя. Женщина, которая хочет продлить очарование объятий после страсти. Женщина, которая устала от черного и красного цветов и тех проявлений жизни, что подходят под эти цвета.

Домашняя женщина, уставшая соблазнять, очаровывать и побеждать. "Значит, вы уверены, господин Волков, что во мне живет такая... Гюрза? Ну-ну..."

***

- По дороге сюда, - Волков говорил и вытирал салфеткой руки, - заехал в ювелирный салон Антонова. Я там часто появляюсь, просто смотрю.

А сегодня не смог удержаться. Мне показалось, что без этой вещицы твое платье будет казаться незавершенным.

Его тонкие пальцы скользнули в карман пиджака, потом его рука появилась над столом, протянулась над салатами, солонками, бокалами, дымящимися блюдами и вернулась назад, оставив перед женщиной на розовой скатерти черный бархатный футляр.

- Открой, - попросил он.

Она открыла. В углублении фиолетового шелка покоился - она вытащила его - кулон на золотой цепочке. Овал камня, в котором чередовались белые и серые слои, оплетала, словно случайная паутинка, принесенная ветром, проволока крепежа.

Она надела кулон, он лег в вырез платья, кожа почувствовала его прикосновение.

- Спасибо...

- Камень называется халцедон-оникс.

- Ну как? - спросила она. А что, еще может спрашивать женщина в такой момент.

- Как и думал, прекрасно. То, чего не хватало.

Последняя точка.

Слово "точка" показалось Гюрзе символичным.

Когда он позвонил сегодня утром и пригласил в "Европейскую", то попросил ее надеть вчерашний подарок. Для этого ей пришлось, удрав со службы раньше положенного, заехать домой, только чтобы поменять джинсы и свитер на это платье. В нем она и отправилась на встречу с Османом, которому, впрочем, было наплевать на ее туалеты. Разве что, явись она голой, тогда бы привлекла внимание к своей внешности, заставив его думать о ней не только как о "менте поганом".

- Завтра, как говорил, уезжаю в Прагу, на свой показ, - сказал Волков, и его голос внезапно потускнел.

Гюзель подняла на него глаза: он думает, что она могла забыть?

- Оттуда в Париж, на чужой показ, - продолжал Волков. - А вчера выяснилось, что на обратном пути надо будет заглянуть в Амстердам. Меня пригласили оформить уголок Волкова в тамошнем Музее моды. В общей сложности пространствую месяца два...

"Странно, что у нас вообще получился роман, - подумала Гюрза и поднесла к губам бокал с холодящим ладонь через стекло шампанским, отпила. - Непродолжительный, но получился. Странно, потому что у тебя жена и работа и мало свободного времени, у меня работа, а времени, свободного от нее, считай, что и нет. И тем не менее...

Роман был обречен на недолговечность".

"Ты будто подводишь итог и будто уверена, что и я так думаю", - сказал Волков. Не сказал, просто подумал - но она понимала его и без слов...

"Твое платье и кулон - разве это не подведение итогов?" - спросила она у него, не размыкая губ.

Он усмехнулся. Странно со стороны выглядела эта пара - сидят, молчат, смотрят друг другу в глаза... Но для них слова уже были не важны. И не нужны.

"Если и подведение, то промежуточных итогов".

"Промежуточный финиш, как говорят велосипедисты?"

"А они так говорят?.. - он поиграл вилкой. - Через два месяца я буду другой и ты будешь другая.

И жизнь твоя и моя немножко да изменится.

Может быть, мы по-прежнему будем нужны друг другу. А мы это выясним. Встретимся и выясним.

Договорились?"

"Договорились", - беззвучно согласилась она.

26.12.99, день

Что за зима в этом году! Только в начале месяца подморозило, а так все слякоть и слякоть. Стрелка термометра колеблется возле нулевой отметки, боясь отойти от нее на два-три деления вверх или вниз. Ни то ни се. Скорей бы весна... Городской асфальт превратился в первозданное болото. Подняв воротник тяжелого серого пальто, хотя за шиворот все равно попадали мелкие капли, полковник Дерендеев, начальник одного из отделов на Литейном, брезгливо перешагивал небольшие лужи, а особо нагло разросшиеся обходил по кромке, но под ботинками тем не менее противно хлюпало, и их недавно чищенная матовая поверхность уже покрылась несимпатичной корочкой грязи.

.Настроение было под стать погоде. Серое и паскудное. К тому же давала о себе знать застарелая язва - не язва, так, язвочка, однако временами болела, зараза, как большая, будто ржавый шуруп ввинчивали в правую сторону живота.