Королева у власти

Больше всего его ранила мысль о матери и ее жестокой смерти от руки короля, которому он доверял, и супруга, которого она любила. Было бы легче презирать и мстить убийце, если бы им оказался безликий наемник, в которого он верил прежде.

Ему также не давал покоя отец. Он провел век рядом с ним, следовал его приказам, а тот все это время был не в себе, и Ник ненавидел себя за то, что не заметил этого раньше. Он просто знал, что сердце короля ожесточилось, но никогда не задумывался об этом всерьез. Допустил, чтобы его королевством руководил демон, и встал на сторону убийцы собственной матери.

Последним, и самым болезненным, ударом стало молчание Тории. Все это время она знала, что на самом деле произошло в ту ночь, видела мгновение, когда жизнь мамы оборвалась, но все равно десятилетиями наблюдала за его муками, не говоря ни слова. Этого предательства он не мог вынести.

Раздался тихий стук в дверь, и в покои вошла Тория, не спросив разрешения, о чем они условились с первых лет ее пребывания в Хай-Фэрроу. Они доверяли друг другу. До сих пор.

Ник знал о визите принцессы – учуял ее приближение еще в коридоре, и намеревался тут же выставить ее, когда дверь медленно открылась и она проскользнула внутрь. И все же, несмотря на обиду, его гнев притуплялся в ее присутствии, и у него не хватало духу кричать. Его комната была завалена разбросанными пергаментами и сломанными безделушками, которые по возвращении попались ему на пути. Но ему было плевать на беспорядок, и он не пошевелился и остался стоять к ней спиной, когда Тория сделала несколько неуверенных шагов.

– Ник, – едва слышно прошептала она и не стала продолжать.

Он крепче вцепился в каминную полку. Ее голос лишь усугублял боль.

– Мне очень жаль…

– Не надо. – Он оттолкнулся от камина и выпрямился, но не сводил глаз с танцующего пламени, спрятав руки в карманы. – Не утруждайся, Тория. Я знаю, почему ты так поступила. Ты думала, что знаешь, как лучше для меня. – При этих словах он повернулся к ней, сохраняя внешнее спокойствие, несмотря на ее убитый горем вид, от которого сжималось сердце. – Но ты ошиблась.

Ее золотисто-смуглое лицо стало еще более печальным, но он не сожалел о сказанном. Ник доверял ей, а она все это время хранила ужасную тайну, которую он имел полное право знать.

– Я была молода и испугалась. Твой отец только что предложил мне убежище от собственного ночного кошмара, и я боялась того, что он мог сделать, если бы узнал о моем открытии. Но еще сильнее я боялась того, что это знание способно сотворить с тобой, Ник. Я только хотела уберечь тебя от тяжкого бремени, – дрожащим голосом оправдывалась она.

Ник лишь однажды видел слезы принцессы, когда она оплакивала потерю родителей и родного королевства. Всего один раз. И больше никогда. Она была жизнерадостной, сильной и храброй. И ему тяжело было видеть ее горе и знать, что причина была в нем.

– Нужно было мне рассказать, – признавая поражение, сказал он с мольбой, которая прозвучала слишком поздно.

– Тогда мы еще не были близки. И я не знала, поверишь ли ты мне. Ты был зол, поглощен переживаниями и попытался бы найти способ убить отца, а потом он бы приказал казнить и тебя тоже.

Ник отвел взгляд от ее полных отчаяния глаз.

– Я и сам не знаю, чтобы тогда сделал, – признался он.

Даже сейчас, зная ужасный секрет, он не мог решить, как действовать дальше. Демон в облике короля убил его маму. В глубине души он знал это. Но слова Ориелис все еще звучали у него в голове: душу отца уже не спасти и смерть станет милосердием для фейри, попавшего в лапы тьмы.

– Мне нужно время. Чтобы понять, что делать, и смириться с этим. Ты не обязана оправдываться, Тория, но я доверял тебе, а ты предала мое доверие. Ты десятилетиями наблюдала, как я мучаюсь от незнания, кто убил ее, но продолжала молчать, пока вопрос разъедал меня изнутри. – Закончив, он снова посмотрел в ее сверкающие карие глаза: – Я бы никогда не скрыл от тебя ничего подобного, как бы трудно ни было такое рассказать. И помог бы справиться с этим.

К его удивлению, печальный взгляд принцессы стал суровым. Она выпрямилась, и он знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что невольно задел за живое.

– Ты не можешь так говорить, – жестко возразила она. – Ты не спасался бегством из родного королевства, не оказался внезапно в чужих краях, где король, предложивший тебе убежище, оказался хладнокровным убийцей. И твое выживание не зависело от воли этого короля. Пока ты не узнаешь, каково это – быть испуганным, молодым и одиноким – да, одиноким, Ник, потому что тогда ты еще не был так дорог мне, как сейчас, – не смей говорить мне, что бы ты сделал, а что нет. – Ее плечи снова поникли, глаза заблестели от боли. – Прошло время, и я должна была рассказать тебе. Меня убивает, что ты узнал обо всем вот так. Но теперь ты знаешь, и я искренне сопереживаю твоему горю. Поэтому пойму, если ты захочешь какое-то время побыть один. Но не позволю винить меня за то, что я уязвима и напугана. За то, что думаю о тебе и хочу защитить твое сердце.