Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть первая

Жаркий ветер с гор Гильбоа врывается в дома и дворы кибуца Бейт Альфа. В аккуратном доме Наоми и Израиля царит атмосфера гармонии, привлекающей гостей со всех концов страны. Израиль вернулся из Иерусалима, и дверь в квартиру беспрерывно хлопает. Любимая старшая сестра одолевает дальнюю дорогу, чтобы отдохнуть в этом спокойном уголке. Израиль, волнуясь, ждет ее приезда. Приязнь и юмор сопровождают ее рассказы, полные забавных воспоминаний. Это помогает Израилю глубже проникнуть в душевные тайны жены.

Красавица Лотшин сидит напротив, и мыслями уносится далеко… Ее приятный негромкий голос заполняет квартиру.

Артур Френкель читает главы из романа “Странствия Вильгельма Мейстера” Гёте. Бархатная портьера, прикрывающая окно, колышется со стороны в сторону. За портьерой – смуглая девочка Бертель, нынешняя Наоми, прислушивается к высокому голосу отца. Колыхание портьеры то ослабляет, то усиливает его голос. “Бертель, выйди из укрытия”, – говорит отец. Девочка стыдливо выглядывает из-за портьеры, и медленно приближается к письменному столу отца. Старшая сестра подает ей руку, и сажает рядом. Любопытство отца заставляет спросить, поняла ли дочь услышанное из-за портьеры. Интеллектуальные способности младшей дочери удивляют отца, и он не может скрыть этого удивления. Вполне возможно, именно ум будет основой ее жизни, рассуждает он.

Лотшин рассказывает об отце, и жилки напрягаются на ее висках. Любовь и ревность сопровождали его всю жизнь. Он жаждал единолично владеть своей красавицей женой, матерью его детей, и потому отдалял ее от них. Мать подчинялась всем его прихотям, даже отказалась от общего семейного завтрака с детьми. Отец и мать завтракали вдвоем, уединившись. В комнаты детей служанки приносили каждому булочку с маслом и чашку кофе с молоком.

“Вспоминая родителей, и видя вашу любовь, я думаю о том, что свою любовь я проглядела”, – говорит Израилю Лотшин, и бросает удивленный взгляд в сторону Наоми.

Не странно ли, что именно она, неординарная и сумбурная, унаследовала от родителей талант самозабвенной любви. Хмурая и замкнутая девочка превратилась в веселую женщину. А Наоми преклоняется перед красавицей сестрой. Она стала героиней ее романа, она будет вести нити сложного сюжета, сливающего реальность и воображение.

Лотшин уехала. И к вечеру дом Израиля и Наоми наполнился новыми гостями – публицистами, писателями, политическими противниками, учениками Куба Рифтин, ярый коммунист из кибуца Эйн Шемер, почти постоянный их гость.

Красавец Куба не будет молчать, пока интеллектуал Израиль резко критикует Советский Союз и отвергает построение коммунизма в молодом еврейском государстве.

В своих лекциях и статьях Розенцвайг критикует тиранию Сталина, всю жестокость, его и коммунистических соратников, стоящих у руля страны. Израиль нетерпим к таким, как Куба и его подпевалам, оправдывающим ужасы сталинской диктатуры. Никита Хрущёв, наиболее важная личность в руководстве СССР, публично выступил с осуждением массовых убийств. И, несмотря это, мнение израильских коммунистов твердо, как лезвия тех орудий уничтожения, которыми орудовали палачи Сталина. Они не только не могут освободиться от идола, а еще больше возвеличивают его имя.

Еще один коммунист разражается речью о сочинениях Ленина. Тут же Куба восхваляет человечность вождя пролетариата. Цитирует, по воспоминаниям Клары Цеткин, слова Ленина: “Я люблю слушать музыку. После прослушивания музыки хочется гладить людей по головкам, но в наши дни надо их бить по головам, не давать им погружаться в пустые иллюзии”. Куба впадает в экстаз: “В наше время надо головы отсекать! Человек должен быть сильным, уметь сражаться. Нельзя человеку быть чувствительным, нельзя давать свободу чувству!”

“Ленин был грубым человеком, лишенным тормозов”, – объясняет слушателям, что этот человек довел до катастрофы международное пролетарское движение. Из-за него марксизм потерял статус социалистического движения. И голосом, в котором звучат жесткие нотки, добавляет: “Я не хочу иметь ничего общего с движением, которое сделало Ленина своим знаменем! Такое движение сойдет на нет, и достаточно скоро”.

Куба отрицает гуманизм, диалектическое мышление, и вообще, все, что противоречит переходу от социализма к коммунизму.

“Куба, все это окончится страшной катастрофой!”

Этой фразой Израиль завершает дискуссию со своим идеологическим противником.

Гости толкутся в доме, говорят то с Наоми, то с ее супругом. Израиль отлично знает и себя и своих гостей. Она же удивляется. Ее муж превосходит всех, но он умеет найти общий язык и с людьми не умными, а порой даже ненормальными. Ее поражает общение мужа с бездуховными, неинтересными типами.