Королева Виктория

Возвышение Альберта совпало с закатом вигов. Четыре неурожайных года подряд и повышение цен на продукты питания вызвали по всей стране бунты и активизацию профсоюзов. Призванная успокоить народ речь, написанная Мельбурном и вяло прочитанная королевой, бывшей на шестом месяце беременности, была встречена потоком резкой критики со стороны консервативной прессы. Здоровье премьер-министра ухудшалось с каждым днем. Заседания его правительства представляли собой театр военных действий, которые бесконечно вели между собой министр внутренних дел лорд Рассел и министр иностранных дел несговорчивый Пальмерстон. Для «старика Пэма» Франция всегда была злейшим врагом. Интересы двух держав постоянно сталкивались то в одном, то в другом регионе мира.

На сей раз война грозила Ближнему Востоку. В Константинополе только что умер турецкий султан. Вице-король Египта Мухаммед-Али с благословения Франции решил воспользоваться этим, чтобы захватить власть в Каире и прибрать к рукам Сирию. Но Турция была давней и доброй союзницей Великобритании. Ослабление турецкой империи означало, что она не сможет больше обеспечивать англичанам безопасность их пути в Индию. «Владычица Индии не может позволить Франции контролировать прямо или косвенно дорогу к ее индийским доминионам!» — горячился Пальмерстон.

Виктория писала Леопольду: «Я думаю, что наш ребенок помимо обычного имени должен также носить турецкое и египетское, ибо мы только и делаем, что занимаемся этим конфликтом». Пацифист Альберт слал наивные записки Мельбурну и Пальмерстону, настоятельно рекомендуя им не доводить дело до войны. Оба министра любезно подтверждали их получение, но поступали по своему усмотрению.

Франция неожиданно узнала, что Англия, Россия, Австрия и Пруссия подписали в Лондоне конвенцию о поддержке Константинополя против паши. Ситуация еще больше накалилась после бомбардировки Бейрута 5 октября британским флотом, взятия крепости Сен-Жан д’Акр и изгнания египтян из Сирии.

Мир таким образом оказался в двух шагах от войны. В Париже к ней уже активно готовились. Парламенты обеих стран спешили утвердить военные бюджеты. Леопольд писал Виктории: «Не могу скрывать от тебя, что последствия рискуют оказаться очень серьезными, притом что правительство Тьера, поддержанное партией движения [26], так же, если не более легкомысленно, относится к тому, что может произойти, как и твой министр иностранных дел. Оно движимо идеями о славе и гордости, унаследованными от времен республики и империи».

Но Луи Филипп опасался, что новая война приведет к социальным потрясениям и подорвет экономику Франции.

20 октября Тьер ушел в отставку. Гизо, в тот момент французский посол в Лондоне, был отозван в Париж и заменил Тьера, имея твердое намерение сделать все возможное для сохранения мира. Подписанный Англией, Австрией, Россией, Пруссией и Францией договор о проливах разрешил ближневосточную проблему. Отныне проход через Дарданеллы и Босфор любых военных кораблей иностранных государств был запрещен. За Мухаммедом-Али признали титул вице-короля Египта, который он мог передавать по наследству, но Сирию ему не оставили, а обязали вернуть ее турецкому султану. Будучи ярым англофилом, Гизо поддерживал самые добрые отношения с английским правительством. И уже урегулировал с Пальмерстоном вопрос о возвращении праха Наполеона с острова Святой Елены. Королевская чета вздохнула с облегчением.

21 ноября 1841 года, на три недели раньше предполагаемого срока, Виктория разрешилась от бремени. Роды длились двенадцать часов. К счастью, их принимал не сэр Джеймс Кларк, а доктор Локок, которому ассистировала миссис Лилли. Врач предложил королеве принять болеутоляющее средство. Она решительно отказалась: «Я могу столь же мужественно перенести боль, как и любая другая женщина». Альберт сидел у нее в изголовье, тогда как министры и священнослужители толпились в соседней комнате. Роды прошли благополучно и были не очень болезненными: «Последние схватки, обычно считающиеся самыми мучительными, показались мне вполне сносными».

«Ах, мадам, у вас родилась дочь!» — воскликнул акушер.

«Что же, в следующий раз будет принц», — ответила королева.

Принцесса получила имя Виктория. В раннем детстве ее звали Пусси. Потом она станет Вики. В отличие от своей матери Виктория не кормила дочь грудью. Она терпеть не могла женщин, превращающихся в «дойных коров». Еще меньше ей нравились младенцы, которые, по ее мнению, были такими же «гадкими», как лягушки. До того как оборудовали детскую, малышку поселили в одной из гостиных, где установили мраморную ванночку с золотой отделкой и роскошную колыбель.