Королева воинов

Друид, который был учителем и судьей в их деревне и проводником в этом переходе к священным местам, начал что-то. бормотать и читать нараспев, но пораженная Боудика едва понимала, что он говорил. Но вот друид возвысил голос, и к нему присоединились остальные друиды, пришедшие из других земель. Подходило и много простых людей, так что вскоре огромная толпа стояла, окружая подкову, безмолвная и очарованная. Теперь в середину священной рощи вступали только жрецы — хранители ее алтаря.

Друиды продолжали петь, и их слова стали отчетливее.

Я преклоняю голову пред богом, я вижу глаза госпожи, создавшей меня. Я обращаю взгляд к старухе, что ненавидит меня, я иду к алтарю богов, что создали все сущее, и отдаю свое тело и душу истинным богам, которые есть сегодня и будут завтра. Я отвращаю взгляд от ложных богов, что были вчера. Во всем я слуга небес, дыхание которых — ветер, гнев — шторм, а смех — дождь, дарующий нам пищу.

Все жрецы собрались вокруг обвитого омелой алтаря, и люди разных племен тоже начали придвигаться ближе. Тысячи кельтов пришли из разных земель, чтобы приобщиться к священным тайнам. Многие днями жили неподалеку, пока не настал долгожданный момент.

На всех бриттах были красивые плащи — голубые, красные, зеленые, у каждого племени — своего цвета. Они были скреплены золотыми застежками и другими украшениями, которые вспыхивали под солнечными лучами, и создавалось впечатление, будто вокруг летают золотые светлячки. Собственный плащ Боудики и украшения, специально приготовленные для этого путешествия, которые она гордо надела утром, готовясь к празднику, показались ей теперь совсем простыми и жалкими. Но это ее не слишком заботило, она вся была захвачена действом, происходившим у алтаря. Здесь жрецы-друиды извлекали из клеток овец, куриц и собак для принесения их в жертву. Медленно и осторожно каждый присутствующий начал приближаться к алтарю, громадный круг людей становился все теснее. В центре находилось около полусотни друидов, и все собравшиеся, затаив дыхание, теперь ожидали знака к началу жертвоприношения.

Наступила тишина, только жертвенные животные постанывали и повизгивали… Боудика выглядывала из-за спин взрослых, пытаясь разглядеть, что происходит у алтаря.

Снова раздалось пение друидов. Один из жрецов, в высоком головном уборе из горящего на солнце золота и в мерцающем серебряном одеянии, повернулся лицом к морю и воздел над головой руки:

Великие боги, мы стоим пред вами, между землей и небом! Великие духи лесов и озер, рек и холмов, мы пришли в это священное место, дабы предложить вам пищу и помощь. О, древние и великие, ради людей, что любят вас, ради любви нашей земли, из которой мы вышли, ради жертв, что мы вам приносим, духи огня, воздуха и воды, духи дуба, ясеня и тиса, мы, ваши дети, просим вас о защите от врагов! Сокрушите тех, кто посмеет осквернить наши священные земли, оставьте наших врагов нагими и поразите их холодом. Мы даем вам питье и пищу, укажите нам наш путь!

Голос его становился все громче, и вот он зазвенел уже над всем морем. Верховный жрец повернулся и взял лежавший на алтаре нож. Боудика стояла, не смея пошевелиться.

Младший жрец положил на алтарь бьющуюся курицу. Главный друид с размаху опустил нож на ее вытянутую шею. Кровь обагрила алтарь, а жрец быстро перевернул бьющееся тельце и рассек его снизу. Потом он запустил руку внутрь убитой птицы, извлек потроха и стал внимательно их рассматривать. Толпа затаила дыхание.

— Хорошие знаки! — воскликнул он.

Возглас облегчения сорвался с губ каждого, тесный круг внезапно распался, и все хлынули к алтарю. Боудика чуть не упала, лишь с трудом удержавшись на ногах. Она рванулась вперед вместе с родителями, и они смешались с возбужденной толпой.