Королевская канарейка (СИ)

— Не переживай, не беспокойся, я всё сделаю, ты не будешь помнить, пока не окажешься в нужном месте и в нужное время. Ни он и никто не увидят, не почуют — ни до, ни после… — голос её звучал всё напевнее, хотелось спать, и я уже грезила наяву, глядя, как ошеломительно прекрасная эльфийка, перебирая блескучую бриллиантовую нить, вещает эдаким Фениксом: — Спи, прекрасная, моей силы хватит, чтобы связать в паутине времени нужный узелок. Когда увидишь дорогу — иди по ней, не бойся. Ты поймёшь, что это она, тебе подскажет шёпот листьев. Там не будет времени. Для спутников твоих не пройдёт и мига, сколько бы ты ни пожелала прогостить в золотом безвременьи, которое я сотку для тебя и для своих внуков…

Сонно шевельнулась:

— Это невозможно…

— Я сильна, и за время моей жизни даже вселенная кое-что задолжала мне…

Наваливающийся сон лишал разума и такта:

— Тогда почему магией не удалось спасти родичей? — язык еле ворочался во рту, но она поняла:

— В телесном мире сильнее многие… мне удалось впихнуть внуков в твою охрану — мальчишка и сам не понял, почему разрешил это; удалось забрать тебя в гости и удерживать половину луны… но ты не была мне союзником, и мальчишка смог отобрать, а во внуков ты не влюбилась, хоть я и питала надежду. Но сейчас, когда мы договорились, меня не остановит никто, — и она сверкнула потемневшими, ставшими очень страшными глазами, — род мой не прервётся, и синда будут править Ардой, а не сбегут в Валинор… я вижу своих праправнуков королями Пущи, которая придёт на место выморочных болот, и я счастлива, Великая, что ты снизошла… спи, я всё сделаю, как надо, ты не пожалеешь о своём драгоценном подарке, я позабочусь о твоём роде, как ты о моём, спи, спи…

* * *

М-да. Слов нет, сделка хорошая.

Посмотрела ещё раз в воронку — всё тихо, мирно, Морралхиор как замер с луком, так и стоит. Действительно безвременье.

Развернулась и пошла по сказочно прекрасной тропе. Шла и понимала, что, скорее всего, создавая свой узел в паутине реальности, Силакуи эту вот осень считала роскошным свадебным подарком.

Мягкий шелест буков, шуршание листьев под ногами; холодный воздух, пахнущий прелой листвой и грибницей; осенний крик ястреба в пронзительной бесприютной голубизне небес… Такой прекрасной золотой осени — никогда не видела. Шла и ни о чём не жалела — ни о прошлом, ни о будущем.

Немного удивилась, примерно через полчаса услышав мерное звяканье — как будто протестантская кирха рядом. Откуда в бесовском мороке? Ещё больше изумилась, учуяв дымок, как будто баню топили неподалёку.

Заперебирала ногами поживее, но приближалась с осторожностью — это от высокородных я знаю, чего ожидать, но если там люди…

Вышла к приземистой избушке, из трубы которой валил чёрный дым, а из неё самой слышалось то мерное звяканье, которое я было приняла за дребезжание колокола кирхи. Остановилась под крайним буком, думая осмотреться — и увидела, как из низкой дверки, пригибаясь, выходит светловолосый эльф, неся в клещах раскалённую металлическую болванку, следом выходит ещё один. Опознала наконец близнецов, и, когда тот, что нёс болванку, с шипением опустил её в бочку с водой, стоящую под навесом, негромко поздоровалась:

— Да сияет звезда в час нашей встречи, высокородные.

Риэль (или Аргонеот?) поднял глаза, и болванка, зашипев ещё страшнее, канула в бочку вместе с клещами.

* * *

Они не ждали меня — и, как я поняла, магия золотой тропы скрывала моё присутствие, пока я не подала голос.

Пережив первое удивление, они начали бормотать, что не подобает встречать богиню в таком виде, как у них сейчас, и я присмотрелась получше. Вид был хороший. Интригующий. Штаны да кожаные передники на голое тело. Плечи молотобойцев (хм, похоже, братики не только мечами махать умеют, но и отковать оружие способны); белые, как лён, волосы, заплетённые у висков в косички; кожа, серебристая и нежная, как у девушек, но запачканная сажей — и синие глаза на грязных от копоти лицах.

Заглядевшись, молчала, а они уже обеспокоенно спрашивали, всё ли хорошо — не случилось ли чего, не преследуют ли меня, да как я здесь оказалась.

Поняла, что братья не очень-то в курсе бабкиных интриг, и начала думать, как бы им сказать про… кхм… наш с нею договор. Так, как я про себя это формулировала, говорить совершенно не хотелось. А поизящнее сформулировать не получалось, пока, во всяком случае. Повздыхала и решилась:

— Можно, я в гости зайду? Нет ли у вас водички? — «а то так есть хочется, что даже переночевать негде».

Братики одновременно посмотрели на бочку, но грязная пена с окалиной, плававшая поверху, остановила, похоже, порыв предложить напиться прямо отсюда. Хе, не видывала ещё, чтобы первородные так шалели.

Но как-то они справились, и через небольшое время я была принимаема в их родовом ясене со всеми почестями. Они даже переодеться успели, и лица их стали пристойно холодными — как я понимала, старались компенсировать неподобающую, с их точки зрения, встречу.

Подождали, пока я поем и попью (а я не спешила и наминалась, с утра не евши).