Королевская канарейка (СИ)

Надежда отечественной подвальной террариумистики. Выглядел, как сам говорил, облезлым чуркой. Говнистый: ругался с коллегами, любил скандалить и устраивать провокации и срачи в инетике. Учёная степень по биологии. Жил во Всеволожске; имел дом с подвалом, полным змей. Роскошная коллекция: королевские кобры, мамбы, тайпаны и так далее, и так далее. Ему удавались сложнейшие разведения редких змей, и он увлекался популяризацией герпетологии. Четыре года смотрела с ужасом и восхищением. Он показывал страшных тварей так близко. Я узнала, что такое «рык ханны»: ханна, она же королевская кобра — чудовище, голова которого бывает по размерам сравнима с головой жеребёнка, в стойке она высотой с человека; у неё развитый интеллект, она не шипит — она рычит, когда агрится. Некоторые моменты бывали ужасными, но ему везло, и надеялась я, что такой интересный человек поживёт подольше. История, как он в Гане с другом в ночной саванне ловил чёрную плюющуюся кобру незабываема: два знатных герпетолога Арслан Валеев и Андрей Веденин поехали на герпинг (ловлю змей) в Гану. Место хорошее, там какой только смертельной дряни не водится. Пошли они ночью в африканской пустыне на змей охотиться. В свете фонарика увидели шлангоподобный чёрный хвост, уползающий под куст. Кинулись ловить канешна. Оказалась лесная плюющаяся кобра здоровенная. Она когда плюётся, удивительно ловко попадает в глаза и люди слепнут. И ещё кусается конечно — это смерть, особенно в Гане: там с врачами туго. И вот один схватил змеюку за хвост и держит(фонарик во лбу горит), второй судорожно роется в рюкзаке в поисках перчаток противоукусных и очков антиплевательных, и сразу в темноте и спешке конечно найти не может. А кобра агрится, и темно опять же, того гляди вцепится или в глаза плюнет — она-то по фонарику ориентируется. Тогда Валеев начал раскручиваться с коброй, чтобы центробежная сила не позволяла ей развернуться для атаки. Представьте эту феерию: ночная саванна и человек с фонарём во лбу, раскручивающий смертельной каруселькой трёхметровую кобру. «Карусел-карусел — кто успел, тот присел»©). Напарник достал перчатки и очки, надел — и принял изрядно покрутившуюся, адски злую кобру, упаковал в мешок. Валеев, отпустив змеюку, совершил ещё пару оборотов и упал в кусты. Есть что вспомнить человеку, жизнь-то какая интересная — не каждому доведётся кобру за хвост покрутить в Африке ночью.

Когда он умер от укуса чёрной мамбы, мир стал скучнее. Опечалил.

Эльфы всё время говорят про пламя, делающее меня богиней, которое они видят несомненно — так вот, в нём пламя восхитительнейшей упоротости видела я. Ужасалась и восхищалась. А сейчас вот с ужасом и восхищением смотрю на дивный народ. Они, конечно, опасны, но да, заставляют мечтать. Не зря поэты с ума сходили)

Аспид этот семиголовый в Индии моментально сделал бы Трандуила богом. Впрочем, он и есть бог. Хорошо хоть с маленькой буквы. Но дёргаться смысла нет: зверушку его, как он сам говорил, где хочешь во дворце встретить можно. В том числе, наверное, под собственной кроватью, не под трандуиловой. И хорошо, если не на. Кстати, надо перетряхивать одеялко-то, перед тем, как лечь, чем чёрт не шутит. Тут я, как божество, до владыки абсолютно не дотягиваю, в качестве петов гораздо больше уважая котиков. Жаль, что нельзя завести.

В мыслях этих доползла до балкона, с которого видно было тронный зал.

А беспокойное у Трандуила хозяйство: смотри-ка, тоже не спит. Ночь глухая, ан кому-то неймётся аудиенцию получить. Похоже, владыка и не ложился — работает, как раб на галерах, хе-хе. Наверное, в этом свете и церемонии одевания не будет. Интересно, сколько сейчас времени. Часов-то нет, никаких. Эльфы и так легко ориентируются.

Встала, опершись о перила, поджимая то одну ногу, то другую, и от скуки смотрела, что внизу происходит, но ничего сильно интересного не увидела: ну, беседует владыка с какими-то гномами. О чём — не слышно: шум водопада, который совсем рядом, мешает. Но, по-моему, они уже откланиваются.

Осмотрелась вокруг и обратила внимание на то, чего раньше не замечала: рядом с балконом, откуда-то снизу, растёт живой, с руку толщиной стебель. И вон в отдалении ещё один, и вон там, и вон там. Покачиваются, немного извиваются, но выглядят так органично, что на них особо и не смотришь во всём этом смешении дерева, камня, воды и живых растений. Рассмотрела поближе, колупнула немножко. Лиана отдёрнулась, как живая. Удивилась, протянула руку — она ещё отдёрнулась, как будто дразня. Тут уже я на всякий случай отпрыгнула и с изумлением наблюдала, как на блестящем голом стволе на короткой ножке вырастает и распускается огромный белый цветок, чем-то напоминающий магнолию.