Королевская кровь-11. Чужие боги

Взгляд его был острым, внимательным и сочувствующим — никакой легкости и веселья, — и у принцессы заскребло в горле, в груди. Все же буйство гормонов брало свое.

— Он развоплотится при переходе через портал, — сказала она сдавленно. — Его аура развеется в эманациях Жреца. Силы не хватит остаться цельным. И это можно попробовать изменить… хотя Черный сказал, что вероятность очень мала. Но профессор… Макс не дает мне помочь ему. Потому что упрямый!

— Где-то я подобное уже наблюдал, — проворчал дракон. — Совсем недавно. Там нервы измотали, здесь мотают… никакого почтения к моему возрасту! Вот что, маленькая Рудлог, скажи мне, как ему можно помочь. Пусть он не принимает помощь от тебя, но от моей не сможет отказаться.

— Ой-ей, — Алина в ужасе посмотрела на него и закрыла лицо ладонями. Ей было невыносимо стыдно от того, какой оборот принял разговор, и при этом душил смех. — Ой-ей! — Горели, кажется, даже уши и затылок. — Четери, ты не сможешь помочь! Тут поможет… ой боги… только жена. А ты, к сожалению, совсем не жена!

— Я бы сказал, что это к счастью, — хохотнул Мастер. Принцесса отворачивалась, так и пряча лицо в ладонях, и он мягко проговорил, будто поняв, что она не в силах что-то рассказать еще: — Иди искупайся, маленькая Рудлог. Можешь не торопиться и не бойся ничего, здесь вокруг чисто, а я отойду за вот этот папоротник, чтобы не стеснять тебя. — Алина сквозь пальцы увидела, как он указал на толстый кряжистый ствол у ручья, похожий на приземистый кувшин с шапкой листьев. — Как будешь готова, позови, я тоже хочу почистить перья.

Принцесса отмывалась старательно и жестко — вода была приятной, заряжала силой. Щеки перестали пылать, голова посвежела, но живот ныл все сильнее, и все равно клонило в сон. Алина спешила: Четери не было видно, и пусть он находился в пяти шагах от нее, в ночном лесу было страшновато. Да и есть хотелось очень — как и вернуться на полянку к лорду Максу.

Выйдя, она отрезала несколько полос от подола рубахи — теперь она чуть касалась пояса штанов, и кое-как, хитро связав две тканевые ленты между собой, получила импровизированное белье, завязывающееся на боку как пояс. Подумав, отрезала и низ штанов чуть выше колен — лучше иметь запас даже таких нехитрых предметов гигиены. И только потом застирала оставшиеся полосы и всю обрезанную одежду: ее она выжала и как обычно надела на себя мокрой, а лоскуты прижала поясом. Раньше можно было высушить у костра… но не при Четери же!

Тротта она давно перестала стесняться. Трудно сохранять интимность, когда столько времени проводишь бок о бок.

Четери, выйдя из-за папоротника, окинул взглядом ее одежду, но ничего не сказал. Плескался он недолго, фыркая, а Алинка стояла в полудреме, прислонившись к тому же папоротнику, за которым ранее прятался дракон, и смотрела сквозь листья на фиолетовое небо и одну из ноздреватых лун, которая неслась теперь прямо над их головами.

Когда они вернулись, Тротт поднял на нее взгляд, осмотрел цепко, неспокойно, задержался на обрезанной рубахе и штанах — и тут же опустил голову к костру. Из огненной ямы невыносимо вкусно пахло мясом, а от стоящих рядком обугленных веточек — жареными грибами.

Но Алина уже так хотела спать, а живот болел так невыносимо, что она выпила пару найденных яиц, надкусила гриб и сползла на траву прямо по боку убиенного арахноида, свернувшись между его лап на траве у костра. Там она, поджав ноги к животу, грея его ладонями, и заснула под треск углей, шуршание и писк крысозубов, и приглушенные реплики мужчин, которые тоже были слишком голодны, чтобы много разговаривать.

Максимилиан Тротт

— Спит, — вполголоса сказал Мастер и, кинув обглоданный птичий остов ожидающим крысозубам (несколько зверьков топтались вокруг, как голуби в ожидании хлебных крошек), заметил: — Приучены к человеку.

Тротт кивнул. Он одновременно с драконом уловил, когда дыхание принцессы стало ровным. Хмурясь, посмотрел на торчащие из-за пояса полосы ткани, на мокрую обрезанную одежду — значит, Алина будет постоянно ранить ноги, да и длинная рубаха все же защищала лучше. Руками принцесса обхватила живот: Макс уже знал, что это означает. И что спать она будет беспокойно, ворочаясь, пока не прижмется спиной к чему-нибудь теплому.

Раньше Алина прижималась к нему.

Он поднялся, снимая с себя рубаху и сам кривясь от того, какая она грязная. Ничего, во сне принцессе все равно, но так хоть теплее будет. А ночью и ее одежда подсохнет, и он свою постирать сможет.

Словно отзываясь на его мысли, спутница зашевелилась, болезненно вздохнула — и повернулась лицом к туше паука, еще больше скорчившись. Короткая сорочка обнажила тонкую спину, выступающие позвонки, и Макс, сделав несколько шагов, присел на корточки и укутал Алину своей рубахой.

Нужно было позаботиться о решении проблем с регулами заранее, еще на сопке, но упустил, что уж там. И к ручью нужно было сопроводить принцессу самому — там бы сразу понял, что не так, и не позволил бы кромсать одежду. Отдал бы свою.