Королевская кровь 5

   - Тебе не сказали? Этот муравей не только тебя проткнул, но и ядом отравил. А наша кровь способна нейтрализовывать яд. Она еще усиливает родовую магию. Только не говори никому, это семейный секрет. Мариан вон после того, как Васиной крови глотнул, начал оборачиваться, а в тебе, значит, тоже какие-то семейные способности проснулись. Вряд ли они заключаются только в светящихся глазах. С тобой больше ничего странного не происходило?

   - Я начал видеть ветер, - проговорил он медленно.

   - Ого, - я поцеловала его куда дотянулась. – Ветер – это вроде вотчина Инландеров. Есть родня?

   - Дальняя, - ответил он небрежно. Сел, погладил меня по животу, задержал руку на змее.

   - Откуда?

   - Ты подписывал документы на дарение Пастуха, Люк. Полным именем. Просто скопировала, увеличила – и мне нарисовали, что хотела.

   Он молча и почти по-хозяйски гладил меня по животу – и я к ужасу своему снова почувствовала теплое тянущее желание, будто за одну ночь безудержной страсти Люк усилил потребность в себе в сотни раз. Тоже села, провела рукой по его волосам – он охотно склонил голову, улыбаясь. Потеребила ухо, ощущая кончиками пальцев зажившие дырки от серег. Потянулась к своей мочке, вынула золотой гвоздик - крошечный цветок шиповника с белой окантовкой и маленьким рубином в центре.

   Он наблюдал за моими действиями с любопытством – а его руки опять не давали мне покоя.

   - Будешь носить мои цвета, Люк?

   Он усмехнулся, склонил голову.

   - Чьи же, если не твои, Марина.

   - Дай мне вина. Нужно простерилизовать.

   - Детка, - хрипловато проговорил он, - после этой ночи говорить о стерилизации нелепо.

   - Не спорьте, ваша светлость, - я прибавила строгости в голосе, и он пожал плечами, отклонился, пошарил рукой у кровати и протянул мне недопитый бокал.

   И я оседлала Люка, окунула в вино серьгу – плотная красная жидкость потекла по моим пальцам – и с усилием вставила гвоздик в мочку. Кембритч едва заметно поморщился. Под серьгой выступила красная капля – или это было вино? Я слизнула ее, поцеловала его в шею и прошептала:

   -   Теперь и я пустила тебе кровь.

   Он молча обнял меня, прижал к себе. И поднялся, понес в ванную комнату.

   Следующий день незаметно перетек в ночь. Мы долго и лениво лежали в ванне, пока голод не выгнал нас к столу – и меня наконец-то напоили кофе. Мы выходили на заснеженный склон и наблюдали, как несутся в долине машины, как двигаются тени от гор на слепящем снегу, и дышали свежим морозным воздухом – чтобы потом вернуться в теплый дом, скинуть с себя одежду и снова свалиться в постель. Не включали ни радио, ни телевизор, и казалось, что мы одни на Туре. Болтали, рассказывая друг другу о себе – и теперь, после нашей близости, я понимала его гораздо лучше. Поведала я и о своих недавних приключениях – он страшно ругался и курил, и пришлось отвлекать надежным способом. Кажется, я вошла во вкус.

   Нам было хорошо. Но нужно было возвращаться.

   - Выходи за меня замуж, Марина, - сказал он ближе к утру, когда я, измотанная, уже почти дремала на его груди, ощущая как сладко тянет тело и вдыхая мужской запах.

   - Ну уж нет, - пробормотала я и потянулась, - ты обещал мне свободу, а не брачные браслеты.

   - А если серьезно?

   - А если серьезно, я подумаю. Вдруг через месяц мы друг другу опротивеем?

   Он усмехнулся.

   - Я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

   - Рано, Люк. Мне всего двадцать три. И есть еще Ани. Мне нужно поговорить с ней.

   - Я сам поговорю. Это мое дело и моя ответственность, Марин.

   - У меня дурной характер. Невыносимый. И злой язык.

   - Знала бы ты, сколько людей думают так же обо мне. А с характером, - он легко сжал мне пониже спины, - мы что-нибудь придумаем. Не так уж он и страшен.

   Я потерлась об него щекой. Теперь мне все время хотелось прикасаться к нему.

   - Это потому, - сказала я ехидно, - что с тобой я почти всегда была кроткой овечкой. И Вася никогда не даст согласия на нашу свадьбу.

   Он засмеялся.

   - Это да. У ее величества я на плохом счету.

   - Заслужил, - буркнула я лениво.

   - Заслужил, - согласился он. – Так что, ты говоришь «нет»?

   - Я говорю «давай спать». С чего это ты озаботился женитьбой?

   Он помедлил.

   - Ты – Марина Рудлог.

   - Хочешь заглушить муки совести? Совратил невинную деву благородных кровей?

   - Это будет честно.

   Я подняла голову и насмешливо посмотрела ему в глаза.

   - А если бы я была простой медсестрой Мариной Богуславской, ты бы тоже рвался жениться?

   Темные глаза на мгновение стали задумчивыми, он пробежался пальцами по моему запястью.

   - Я хочу привязать тебя к себе. И хотел бы, кем бы ты ни была.

   - Это почти «я люблю тебя», - с иронией проговорила я, поцеловала его в губы, провела носом по шее. - Врешь, но приятно. – Он дернул уголком рта. - Спи, Люк. Я подумаю. Только не торопи меня. Моя жизнь и так только что круто изменилась.

   - Придется за тобой побегать.

   - Угу.

   - Я люблю тебя.

   Столько изумления в хриплом голосе, что пришлось сдержать довольный вздох. Наконец-то ты догадался.

   - Я тоже тебя люблю, Люк.