Королевская кровь. Книга 4

В покоях, которые должны были стать их общими с Демьяном, королева Редьяла помогла Полине снять платье, распустила ей волосы, подождала, пока она вымоется. Никакой косметики, никакого постороннего запаха. Принесла ей расшитую и прошитую стальными нитями сорочку и подождала, пока Пол наденет ее на голое тело.

— Не бойся ничего, — сказала она мягко и взяла в руку расческу, — наши мужчины после боев бывают грубыми, агрессивными, но на свою женщину не набросятся. А вот слуги и придворные уходят, чтобы не покалечили их. Если будет беситься и рычать — опускай глаза и руки, страха не показывай, в крайнем случае стань на колени в знак покорности, прижмись к земле. Земля тебя защитит. Не противоречь, не делай резких жестов, не кричи и не пугайся. Обручальная и венчальная пара вас намертво связала, он хоть и как в период гона будет, но не обидит. Потерпи первую ночь — жаль, ты не перекидываешься в зрелую медведицу сейчас… — королева-мать вздохнула, хотела еще что-то сказать и осеклась. — Ничего страшного, — добавила она успокаивающе. — Помни — нет мужей лучше берманов и вернее их. Мужчина — тот же зверь, а зверь всякий ласку любит. Да и запах твой он знает.

Она говорила словно сама с собой, медленно расчесывая длиннющие светлые волосы Полины. Взяла какой-то кубок, протянула — пахло медом и ягодами.

— На, — сказала она, — это тебе для храбрости.

Пол выпила его залпом.

— Сейчас я ухожу, — строго сказала Редьяла, — уйдут все слуги, в замке останутся только мужчины и ты. Ворота замка открыты, любой неженатый берман может прийти участвовать в боях. Кто бы ни пришел в спальню — примешь его. Они сейчас там друг друга рвут за тебя, так что некуда отступать.

— Это будет Демьян, — твердо произнесла Полина. Кто к ней может прийти, кроме Демьяна? Королева-мать одобрительно склонила голову и вышла из покоев.

Пол маялась. Походила по комнате, поглядела в зеркало, удивившись детскому и испуганному выражению своего лица. Подавила желание позвонить сестрам, выключила телефон. И все-таки не выдержала — прижала руку к камню у тайного входа и вошла в темный коридор.

Она мягко и быстро пробежала по узкому ходу, издалека слыша рокот и шум. Там, кажется, били барабаны и гудели мужские голоса — или рычали звери? Полина проскользнула в темную галерею, прижалась к стене и выглянула вниз.

Запах адреналина и крови просто сбивал с ног. Там, на холодных плитах пола, измазанных красным, с рычанием боролись двое. Тот самый пожилой уже берман и ее Демьян. Они сталкивались, заламывали друг друга, кидали на пол, рвали когтями — а вокруг стояли мужчины и орали: хо!хо!хо! — и в такт стучали правыми ногами по полу. Вот что она приняла за барабанный бой.

Полина вцепилась в стену так, что больно стало ногтям, и смотрела, смотрела, смотрела. Вибрирующее, яростное рычание отдавалось глубоко в ее теле, и страшно ей было за своего медведя, и в то же время понимание, что он дерется за нее, ради нее, что-то поднимало внутри, возбуждающее, животное, ослепляющее.

Раздался хруст — и противник Бермонта, шатаясь и держась за руку, рухнул на землю. Пол закусила губу — а мужчины завопили, заорали — и Демьян, ее Демьян, пошел по кругу, заглядывая в глаза каждому, скалясь и рыча.

Соперник его поднялся, поклонился.

— Я признаю твое господство над собой, мой король, — гулко сказал он.

— Для меня было честью сразиться с тобой, Ольрен… опять, — проревел Бермонт. — Кто следующий считает, что может получить мою женщину и мою корону?

Он был весь в крови — но словно не чувствовал ран. Вдруг потянул носом воздух и поднял голову — и Полина быстро, аккуратно отступила назад, задержав дыхание. Таким она его еще не видела. Таким она не смогла бы играть.

— Я, — сказал кто-то. — Уж очень красива твоя невеста, боец.

— Хорошо, — довольно рыкнул король Бермонта. — В круг, Соньян!

Мужчины снова начали гулко топать. И звуки из круга раздавались такие, будто бойцы колотили друг друга бревнами. Она снова выглянула, облизала пересохшие губы. Бились они страшно, и удары получались гулкие, противники выдыхали, рычали, пока не сцепились намертво — и снова покатился по полу берман, выступивший против ее мужа, и снова Демьян обходил круг, утверждая свою победу.

Соперники менялись один за другим — а Поля плакала и задыхалась от возбуждения и тревоги. Каждый удар словно приходился по ней, отдавался болью внизу живота, заставлял вздрагивать и сжимать кулаки. Она тяжело дышала и просила, чтобы это поскорее закончилось. Поскорее бы утащить к себе, вымыть, перевязать, пожалеть. Какая там брачная ночь! Лишь бы жив остался.

— Все? — прорычал Демьян снизу. Она уставилась на мужчин. Все. Только бы все!

— Нет, — раздалось от открытых дверей. Берманы расступились, молча разглядывая нежданного гостя, а Пол готова была завыть от ужаса. Какой огромный. Раза в два шире ее Демьяна. И выше. Спокойный. Словно суд пришел вершить.

Где-то внутри противный голос паники завопил, что этот может и победить.

— Эклунд? — прогрохотал Бермонт. — Давно тебя не было видно.