Королевская кровь. Книга 4

Мартин фон Съедентент, вернувшись домой, откупорил еще бутылку, расслабленно упал на кровать, выключил свет и, глядя на танцующий огонь в камине, с удовольствием попивал пиво. По сути, он и так все знал и не нужна была эта консультация у Макса — но как можно было отказаться от возможности поддразнить друга? И самое главное — не смог бы спокойно смотреть в глаза Марине, зная, что не испробовал все варианты.

Короли рождались и умирали, и, честно говоря, на его веку уже столько их сменилось, что болезнь Бермонта не явилась для барона каким-то потрясением. Куда больнее, когда уходят в небытие родные и друзья, когда ученики, обладающие гораздо меньшим потенциалом, чем ты, стареют на твоих глазах. Но и это он пережил. Даже привык. И не будь Марины, вряд ли бы вообще обратил на этот случай внимание.

Тихий звон вызова он услышал, когда уже расслабился и задремал. Прислушался, повел рукой, опуская щиты дома, и удивленно поднял брови — из Зеркала шагнула Виктория, как всегда безукоризненно красивая. И немного настороженная. Барон, в расстегнутой рубашке, лохматый, черноволосый, со сверкающими чуть пьяными глазами, насмешливо приветствовал ее:

— Прекрасная дама у меня в спальне ночью. Мстить пришла? Будь нежной, и я не буду сопротивляться, — и он раскинул руки, плеснув из бутылки пиво на простыни.

Виктория фыркнула, аккуратно присела на край кровати и вынула из его пальцев бутылку. Мартин приподнялся, оперся на локоть.

— Я знаю, что ты поздно ложишься. Я от Алекса.

— Ему повезло больше, чем мне, — согласился барон уныло. — Я-то был у Макса. Глаза у него, конечно, красивые, но с твоими не сравнить, — он еще раз оглядел гостью, осторожно провел пальцами по ее тонкому предплечью и тут же опустил руку. — Так что случилось, Вик? Ты ко мне пришла первый раз за… — он махнул рукой, — а, черт, не вспомню. Первый раз.

— Я просила его связаться с Алмазом, — продолжала Виктория, не давая сбить себя с толку. — Я звонила, но телефон Дед не берет. Пыталась отправиться Зеркалом, но соскочила, Март. Алекс тоже попробовал, но у старика вокруг такие щиты, что не пробиться. Плюс в прошлый раз он четко сказал Данилычу, чтобы его не трогали.

Она взглянула на Мартина — тот усмехался.

— Так душка Алекс отказал, и ты вдруг вспомнила, что есть еще и я? Странно, что ты не направилась к Максу. Хотя… он сейчас немного напряжен, да.

— Ты поможешь? — прямо спросила придворный маг Инляндии, не реагируя на провокации.

— Хочешь, чтобы я попробовал щиты Деда на прочность, Кусака? — задумчиво поинтересовался барон.

— А ты способен их вскрыть, Кот? — в тон ему ответила Вики. Говорили они тихо — то ли темнота этому способствовала, то ли ночь, и непривычно это было для них обоих.

Мартин задумался, рассеянно разглядывая фигуру гостьи, освещенную отблесками пламени из камина. Остановился на груди, полюбовался несколько секунд. Она стала больше — и барон дернул пальцами, вспоминая ощущение тяжести и упругости в своей ладони. Сколько лет прошло — он забыл напрочь большую часть своих женщин, а вот Вики стоит перед глазами так отчетливо, будто только утром ушел от нее.

— Ты представляешь, что он со мной сделает? Ради чего хоть, Вики?

— Хочу задать вопрос, — ответила леди Виктория.

— Какой вопрос? — настойчиво спросил Март.

Виктория раздраженно отвернулась. Помолчала.

— Я сегодня сопровождала Луциуса к Полине Бермонт. Открыла ему Зеркало, потом отправила обратно. Послушала. Он не знает, как вылечить. А Алмазыч вдвое старше нас, Мартин. Он должен был еще застать эпидемии бешенства, и не верю, что кого-то из старших не звали на помощь. Даже если он не в состоянии решить проблему, то у него ведь есть выходы на Черныша, Лактореву и других.

Мартин от удивления даже сел.

— Что с тобой, Вики? Ты никогда не отличалась особой чувствительностью.

— Мне ее жалко, — огрызнулась Виктория. — Я всю неделю не могу выкинуть ее из головы. Не понимаю, — она осеклась, но друг слушал молча, внимательно. — Не понимаю, Мартин. Я же лечила ее… она вся избитая была. И… ее изнасиловали. Муж ее, Мартин. Я же его сканировала — его следы на ней. Все это сделал муж. А она его любит. Простила, понимаешь? Без раздумий. И борется за него. Я просто не могу перестать об этом думать! — почти выкрикнула она. — Не понимаю. Как можно после такого простить? И если он ей и после этого нужен, то что же будет, если он умрет?

— Ну тебе всепрощение свойственно еще меньше, чем чувствительность, — согласился блакориец.

Виктория хмуро посмотрела не него.

— Речь не о тебе.

— Не обо мне, — кивнул Мартин покладисто. Поднялся, потянулся — ну точно как кот. — Давай попробуем. Думаю, посреди ночи старик нам особенно обрадуется. И, — он ухмыльнулся, — говорить будешь ты, а я — прятаться.

— Что ты попросишь взамен? — поинтересовалась волшебница.

Мартин, натягивающий ботинки, смешливо покосился на нее.