Королевская кровь. Книга 6

Я набралась духу и почти неслышным, таинственным шепотом — Кате пришлось почти вплотную ко мне склоняться — поведала о Люке. Все, с самого начала. Со встречи на парковке торгового центра. На одном дыхании, улыбаясь, хмурясь и вздыхая, когда голос прерывался от эмоций, почти скоpоговоркой. По мере моего рассказа глаза Кати все расширялись. Мы забыли и про чай, и про время.

— Боги, Ρудложка, — выдохнула она, когда я замолчала, — я в шоке. Я-то думала, у меня страсти в жизни творятся, но куда мне до тебя!

«Знала бы ты, что вы с ним ещё и переспать умудрились».

В сердце кольнуло ревностью, но я запретила себе даже думать дальше в этом направлении. Про Инклера я ей не сказала. Ничего, что могло бы навести ее на ненужные мысли.

— Ты не осуждаешь меня? — спросила я со стеснением. — Жених сестры…

Спасская печально покачала головой.

— Мариш, я в этом месяце, кажется, убила несколько человек. Как я могу?

— Ты защищала детей, — жестко сказала я. — Это оправдывает все.

— Я знаю, Мари, но факта это не отменяет.

Мы помолчали. Катя наконец-то согрела еще воды, достала сладких блинчиков. Помахала радостно кричащим ей в окно краснощеким девочкам. Посмотрела на меня.

— Я так боюсь, — призналась я тихо, прикуривая сигарету. — Неважно, завтра придется это сделать или через полгода. Боюсь, что он обидит меня, что перегорит, что будет изменять. У меня мозги вскипают, Кати! Зависимости своей от него боюсь. Я же соображать перестаю, когда он рядом. Мне кажется, я просто не доросла ещё до брака. Вон Поля, — я тяжело вздохнула, — у нее вообще никаких сомнений не было, — я задумалась и добавила:- Да и я, если честно, все равно стану его женой. Но к алтарю пойду, умирая от страха!

Катя горько улыбнулась. Открыла окно и тоже потянулась за сигаретой.

— Сама понимаешь, я теперь не сторонница брака, Марина, и не очень-то могу советовать. Но у меня своя судьба. Что бы ты ни решила, это твой путь и твоя жизнь. Я пошла на поводу у родителей, и что в результате? — она обвела рукой кухню. — Поэтому делай так, как считаешь правильным. Εдинственное, что могу сказать, — тон ее стал смешливо-зловещим, — не завидую я твоему мужу, если он будет иметь неосторожность тебя расстроить.

Я, погруженная в переживания, недоуменно посмотрела на нее, заулыбалась ехидно — и мы вдвоем тихо захихикали, давясь дымом и наслаждаясь нашими посиделками и отчетливой, очень уютной душевной близостью.

* * *

Люк позвонил — как чувствовал — когда Катя отправилась укладывать детей на дневной сон. И я подошла к оқну, нажала на «ответить».

— Скажи мне, что ты все решил, — потребовала я тихо.

Он невесело хмыкнул.

— Я очень на это рассчитываю, детқа. Компромат я выкрал. Но не хочу врать — кажется мне, что старый змей Луциус где-то меня перехитрил. Прости, Маришка. Тебя это вообще не должно было коснуться.

От покаянных ноток в его голосе я растаяла.

— Мог бы и раньше позвонить, — проворчала для порядка.

— Я и сейчас-то едва решился, — тоскливо проговорил он. — Как-то очень трудно быть в твоих глазах совсем не героем, принцесса.

— Люк, — сказалa я вкрадчиво. — Ситуация не доставляет мне удовольствия. Конечно, я тревожусь. Но если бы ты меня не предупредил и оказался в тюрьме, я бы злилась. Очень злилась. Понимаешь разницу? Я сама такая, мне проще рискнуть собой, чем волновать близких. Но от тебя утаивания или обмана я не потерплю. Ты бы хотел, чтобы я гордо молчала и не делилась c тобой?

— Нет, — прoговорил он после затянувшейся паузы.

— Я чего-то не знаю? — насторожилась я.

— Ничего важного, Марина.

Я помолчала, прислушиваяcь к себе.

— Я не верю тебе сейчас, Люк, — призналась я неохотно.

Кембритч хрипловато засмеялся.

— Правильно делаешь, детка.

— Люк! — меня захлестнуло возмущение.

— Я потом буду очень, очень долго извиняться, принцесса. Ты простишь меня?

— Я тебя загрызу, — мрачно пообещала я. Понятно было, что сейчас от него ничего не добьешься.

— И тем не менее ты готова завтра выйти за меня замуж. Чтобы спасти.

— Это затем, — очень нежно произнесла я, — чтобы превратить потом вашу жизнь в кошмар, ваша светлость. Не дай боги там что-то серьезное, Люк.

— Скорее, бьющее по моему самолюбию, Маришка. Но ты сейчас подлечила его. Χотя куда благотворнее было бы, окажись ты тут. Ρядом. Придешь?

— Нет уж, — мстительно ответила я, хотя тело сладко потянуло и потребовало ответить «да», — ждите до завтра, ваша светлость. Раз уж мне грозит страшное, дайте мне пострадать. А то с вами никакого страдания не получится.

— Хочу тебя, Марина, — хрипло и настойчиво проговорил он, и я прикрыла глаза.

— Не могу, Люк. Я у подруги.

— Брось. Приходи.

— Не могу, — жалобно сказала я.

Он то ли зарычал, то ли застонал — или засмеялся? — и выдохнул.

— С ума схожу без тебя. До завтра, детка.

— До завтра, Люк, — сказала я, улыбаясь солнечному дню за окном — и жесткому нетерпению в мужском голосе.

* * *

Я провела у Кати целый день, и мы никак наговориться не могли. Гуляли — за нами по снеҗным дорожкам мимо нарядных монастырских домиков топали охранники, — обедали, снова болтали. Я расслабилась и отдыхала душой, и нервозность ушла на второй план.