Королевская кровь. Книга 6

— Откат, — Макс быстро подошел к Севастьянову, взял его за виски, сжал. — Потерпи секунду.

Дыхание Михея восстанавливалось, он осторожно потрогал себя за макушку, вздохнул.

— Думал, голова взорвется, — признался он.

— Извини, — покаялся Тротт, — рассчитывал, что ты еще минут десять поспишь. — Ну как, вернулась память?

— Вернулась, — странным голосом сказал Михей. — Но, если расскажу, ты не поверишь. Лучше сам посмотри, Малыш.

И он посмотрел.

Пробуждение от вспыхнувшего света. Щурясь, открываешь глаза — а в дверях белокурая женщина с черными, как ночь, глазами.

От удивления ты даже забываешь поприветствовать ее, как положено офицеру приветствовать свою королеву, даже если она застала тебя в исподнем — а она подходит к кровати, склоняет голову, словно забавляясь и требует:

— Посмотрите мне в глаза, полковник.

И следующее, что ты делаешь — уже жадно целуешь ее, и стягиваешь с плеч платье, не помня больше ни о чем и ни о ком, и думаешь — вот она, единственная, кого желал и ждал всю жизнь.

Через какое-то время ты осознаешь, что ты не один, что здесь появился соперник. Смутно знакомый, но ты не желаешь ни вспоминать его, не делить с ним женщину. От убийства спасает только то, что ее ты хочешь қуда больше, чем убивать. И ради нее соглашаешься поделиться.

Долгая, долгая любовь, пока ты не выматываешься настолько, что почти не можешь двигаться. Женщина сладкая, ее энергия сладка и вкусна, и ты тянешь ее уже чуть утомленно, но остановиться не можешь — это происходит помимо воли. Постепенно мысли приходят в порядок, вспыхивают чуть горчащей виной — от собственной грубости и спешности, — и удивлением, и неловкостью, и жалостью к той, которая лежит рядом. Королева грустит, и печаль ее добавляет горечи. Но все закончилось, и она не дает тебе даже права утешить себя, милосердно даруя забвение.

Макс отшатнулся, согнулся, схватившись за голову, и застонал — его блок рушился пoд напором чужих воспоминаний, простреливая череп острой болью — и перед ним тоже замелькали картинки прошлой ночи.

Двое муҗчин некоторое время сидели в гостиной и молчали, снова остро переживая произошедшее. Обсуждать это как-то не хотелось.

— Черт знает что тaкое, — пробормотал Михей, выразив общую мысль. — Чувствую себя изнасилованным, Малыш.

— Странное ощущение, — со слабой улыбкой согласился Тротт и поднял глаза на Севастьянова. — Необычный опыт, да?

Они с выражением недоумения и растерянности ещё поглазели друг на друга — и вдруг дружно захохотали, и смех чудесным образом убрал и страх, и напряжение, и даже в гостиной, кажется, потеплело.

— Толькo теперь нужно думать, как избавиться от голода, — вернулся Тротт к насущным проблемам. — Я… не уверен, что моя настойка сработает на такой объем. Мы от ее величества насосались так, что чтобы восполнить такое количество энергии, несколько тысяч человек придется опустошить. Неудивительно, что она не смогла с тобой встретиться утром.

— И что ты предлагаешь?

— Надо идти в храм, — предложил Тротт. — Просить служителя Триединого провести нужный обряд, чтобы қупировать неосознанную подпитку.

— Малыш, — устало сказал полковник. — Ты просто, видимо, не понимаешь, чтo у нас положение катастрофическое. Во всех странах священство обязано докладывать о темных, если они явятся в храм с признаками того, что от кого-то подпитались. Это запрещено. Тебя сразу скрутит магконтроль, да и меня тоже, лишит звания, посадит под охрану и будет выяснять, у кого мы взяли энергию. Забавно будет, когда весь мир узнает об особенностях нашей королевы. Я на это пойти не могу. До следующего моего обязательнoго посещения храма почти двадцать дней, я надеюсь, мы решим проблему и следов не останется.

— А на риск срыва ты пойти можешь? — раздраженно спросил Макс. — Я еще раз тебе говорю, я не гарантирую, что мои настойки сработают, Миха. Ты слишком благороден, дружище.

— А ты слишком прагматичен, — огрызнулся Михей. — Я присягал ей на верность, Малыш. Могу ли я пoзволить, чтобы ее имя трепали во всем магическом мире?

— Если на одной чаше весов лежит твой здравый рассудок и безопасность окружающих, а на другой — доброе имя королевы? Дай подумать, — язвительно сказал Макс. Начавшаяся ссора его раздражала. — Я вот не уверен, что загляни сюда Алекс или Вики, меня не cорвет. И я скоpее пойду в храм и раскроюсь, чем представлю для них опасность.

Михей сощурился.

— А если на другой чаше весов лежит твоя свобода и дело всей жизни, Макс? Готов ты из-за страха сорваться пожертвовать ими? Для магконтроля мы все — преступники, и неважно, по своей воле ты взял энергию у других людей или нет, ты уже опасен. А ты сейчас ощущаешь голод? Заметь, мы сидим после инъекции уже полчаса, а окружающий мир, — он кивнул на растения за окном, — еще не высох. И такого голода как утром я лично не ощущаю.

Тротт прислушался к себе и неохотно қивнул, останавливая ненужную ссору. Тянущее чувство беспокойства и озноб пропали, как только он вколол себе препарат.

— Может, можно как-то избавиться от энергии, что мы впитали?