Королевская кровь. Книга 9

Берни уже сам видел, и от увиденного холодок бежал по позвоночнику — пользуясь затихающим дождем, к форту неслось несколько десятков "стрекоз". Одна из них после выстрелов задергалась, зигзагами полетела к земле, судорожно взмахивая крыльями.

Майор все стреляла, с невероятной скоростью перезаряжая ружье, стреляли еще две серенитки — но раньяры снижались.

— В укрытия, — крикнул лейтенант Кембритч, понимая, что солдаты не успеют… развернулся — его сбила с ног налетевшая стрекоза, щелкнула челюстями. Всадник сверху что-то крикнул, и Бернарда, выдернувшего пистолет, подхватили крючковатые лапы, проткнув мокрый китель и кожу, и подняли в воздух.

Берни, зависший вниз головой, почти теряющий сознание от боли и тяжело дышащий, видел, как раньяры кидаются на оставшихся защитников — и с добычей в лапах летят следом. В глазах мутилось — но сквозь туман и гул в ушах он смотрел, как на стены удаляющегося Семнадцатого форта медленно забирается огромный тха-охонг, а рядом второй встает на дыбы. Неслись по дороге к крепости боевые машины и грузовики с подкреплением — но было уже поздно.

Его приподняли выше, рядом снова клацнули челюсти — стрекоза, видимо, проголодалась. Всадник рявкнул что-то, и лапы снова опустились вниз — а Бернард от боли ушел в забытье.

ГЛАВА 5

Ночь с пятого на шестое апреля, Дармоншир, Люк

Люк очнулся от того, что кто-то над его ухом размеренно и настойчиво тявкал на несколько голосов. Пошевелился — и застонал, потому что затекло все тело, и ноги сразу свело.

Он несколько минут корчился, переживая судороги и хрипя от боли, которая, казалось, никогда не отступит. Но она закончилась, и он вытянулся на мокром песке, весь покрытый испариной и при этом сотрясаясь от холода. В ушах шумело, вокруг была тьма, и он успел испугаться, что ослеп, — но постепенно зрение фокусировалось, выделяя очертания древесной кроны над головой, а затем и огни городов далекой Маль-Серены на горизонте.

Ночь.

В кулаке болезненно кольнуло. Амулет. Кто-то из водяных духов сражался до сих пор и только что рассыпался водой.

Люк дернулся, переворачиваясь на четвереньки, — и застыл на дрожащих руках, разглядев четверых крошечных тер-сели. Они, похожие на черные пятна, сидели в корнях огромного дерева и смотрели на него жутковатыми красными глазами.

— Боги, — прохрипел он, — сколько я спал?

Псы, понятное дело, не ответили — они разбежались в стороны, наблюдая, как его светлость подползает к стволу и пытается подняться. Ему удалось, хотя закружилась голова и тело повело в сторону, а тер-сели, дождавшись, пока он примет вертикальное положение, пару раз тявкнули и понеслись в сторону моря.

— Спасибо, что разбудили, — прошептал Люк им вслед и закашлялся. Во рту было ужасно сухо, шумело в ушах, и сам он, дезориентированный и слабый, никак не мог прийти в себя.

Сколько же он спал, сколько? Сейчас ночь… ночь того дня, когда он заснул, или уже прошло два или три, как в прошлый раз? Как же так… он вовремя подпитывался и охотился, но сейчас опять голоден и все равно не выдержал без сна, оставив своих людей без поддержки. На убой.

Шум в ушах немного утих — и он наконец-то расслышал далекие выстрелы орудий. Если раньше они сливались в канонаду, то теперь были глухими, отдельными — словно последние судороги умирающего животного.

Но, получается, сколько бы он ни спал, сопротивление еще идет. Значит, форты еще не пали. И надо быстрее поохотиться, потому что он ужасно слаб… и тогда уже лететь…

Люк оттолкнулся от дерева и медленно, увязая в песке, пошел в сторону моря. Через десяток шагов он кувырком свалился в неизвестно откуда взявшуюся канаву, заполненную морской водой, — и несколько секунд лежал в ней, бессильно таращась в черное небо, в котором кружили силуэты знакомых черных теней-змеептиц.

— Да что вам надо, — прохрипел он, не в силах подняться. Одна из птиц спустилась ниже и зависла прямо над ним — длинная, тонкая тень. Крылья ее были похожи на клочки черного тумана, и сама она была живой, ледяной тьмой, которая замораживала, заставляла тело деревенеть, а сознание — гаснуть.

— Пошла прочь, — зло шепнул Люк, дергая рукой. Пальцы коснулись тьмы — их прошил холод, а странная ночная вестница зашипела, словно впитывая в себя его тепло. И его светлость тоже зашипел — от ярости на собственную беспомощность. Выгнулся — птица отпрянула, рванулась прочь вместе с остальными тенями, — а Люк, перевернувшись на живот, перекинулся и, за секунды преодолев пляж, поднимая гигантские фонтаны брызг, ворвался в море очень голодным и рассерженным змеем.

* * *

— Вставать, грязь. Кто лежать? Вставать.

Лейтенант Бернард Кембритч пошевелился, приоткрыл глаза — он лежал в полумраке у какой-то холодной стенки на бетонном полу среди стоящих людей. Руки и ноги были связаны. Сильно несло сыростью, муравьиной кислотой, спертым запахом немытых человеческих тел и испражнений.