Королевская кровь. Книга 9

Я вяло поднималась по лестнице, держась за перила, — как всегда, стоило отвлечься от дела, начинала кружиться голова и накатывать тошнота. Мне было до слез жаль тех, кому мы не смогли помочь, несмотря на то что с опытом пришлось научиться отстраняться от горя и смерти. Но гормоны сделали меня восприимчивой и еще более нервной. Хотя куда уже более.

Я вздохнула, коснувшись в кармане мешочка с иглами, который всегда был со мной, и пошла дальше.

Если бы только у нас был хотя бы десяток виталистов, хирургам не пришлось бы так надрываться. И смертей стало бы куда меньше. Тяжелораненых, тех, кому нужна срочная помощь, можно было бы отправлять в стазис ждать своей очереди. Восстановление с виталистами идет куда быстрее, и осложнений, требущих повторных операций, почти не бывает…

Я зашла в свои покои, щурясь от яркого солнечного света. Мария убирала со стола ужин, дожидающийся меня со вчерашнего вечера.

— Открой окна, — попросила я и побрела к креслу. Очень хотелось свежего воздуха.

— Позавтракаете, ваша светлость? — Горничная распахнула окно.

— Чего-нибудь легкого, — кивнула я, опускаясь в кресло. Взяла со столика телефон, посмотрела на него с усталой злостью и тревогой и опустила трубку обратно. Никаких сообщений.

В гостиную потек ветерок, Мария вышла за завтраком. А я, откинув голову на спинку кресла, подышала немного — и поймала себя на том, что почти засыпаю.

Нет, так не пойдет. Я достала шаманский мешочек, повертела, вздыхая, одну иглу в пальцах и, зажмурившись, воткнула себе выше брачного браслета. И заплакала — не от боли. От усталости, тошноты и слабости, от тревоги за Люка, от страха за наше — и наших детей — будущее, от ночных смертей и понимания того, как много людей осталось лежать за фортами и что самое важное для них теперь — быть сожженными, чтобы не превратиться в нежить. Я слишком много плакала последний месяц, но ничего не могла с этим сделать.

Когда слезы иссякли, я осторожно заглянула в мешочек, иррационально опасаясь, что ошиблась, и, несмотря на все подсчеты и пересчеты, там осталось много игл.

Но она была одна. Одна. Завтра последний день. В это не верилось.

От боли и голода все усиливалась тошнота, и я, снова схватив телефон, подошла к окну, иначе рисковала не дождаться Марию. Внизу стояли три грузовика, суетились санитары, а я смотрела на выгружаемых раненых, задыхаясь от злого бессилия и пытаясь не думать, сколько из них умрет, не дотянув до операции.

Набрав Леймина, я прислонилась к стене у окна, смежила веки.

— Да, госпожа герцогиня? — Его голос воспринимался отдаленно, будто я уже спала.

— Жак, вы все знаете… — Я покачнулась и поспешно открыла глаза. — С моим мужем все в порядке?

— Полчаса назад был жив и здоров, — проворчал Леймин. Он еще сердился на меня и говорил таким тоном, каким говорят с капризным ребенком. — Мне докладывают, что он не возвращается в форты, помогает в зачистке оставшихся инсектоидов, расчищает пространство для наступления.

Я поблагодарила и, отняв трубку от уха, снова выглянула в окно. По небу летели клочки облаков, и где-то там летал и мой змей, не зная, что я здесь. Иначе бы он уже появился… точно сердился бы и уговаривал отправиться в Пески. И смотрел бы на меня с тоской… и я бы точно позволила себя обнять. А может, и сама бы обняла.

Я всхлипнула. Мог бы и поинтересоваться, где жена. Или ему все равно? Или он знает и злится… Может, и правда, я неправа и стоило улететь на листолете к старшей сестре?

— Нет, — твердо сказала я вслух. — Я права.

Мысли текли сонно, а я размеренно вдыхала воздух, пахнущий весной и морем. В Песках сейчас, наверное, уже жара… Ангелина рассказывала, что драконы как потомки Инлия Белого — виталисты по крови и одним касанием могут облегчить боль. И тошноту наверняка могут убрать…

— Вот ты идиотка, Марина, — громко произнесла я и застонала. Нужно было давно попросить сестру поговорить с Нории, может, к нам в Вейн прилетела бы хотя бы парочка драконов. Но как сейчас поговоришь? Телепорты не работают, телефонной связи нет…

За спиной скрипнула дверь — вернулась Мария с завтраком. Я обернулась — но в этот момент из окна потянуло дымом, к горлу мгновенно подкатила желчь, и я, зажимая рот, чуть не врезавшись в стеклянную створку, побежала к ванной. А там, после выворачивания, сглатывая горькую слюну и тяжело дыша, уставилась в стену, забыв о том, как хочу спать и как мне плохо. Меня осенило, как можно связаться с Ани. И пусть я была измотана, когда Вася мне об этом рассказывала, но ведь запомнила, и обязательно нужно попробовать.

— Мария, — попросила я, выйдя в гостиную, — разожги камин.

— Да, ваша светлость, — отозвалась горничная. Она не удивлялась. Я чудила и похлеще, чем разжигание камина теплой весной.