Королевская любимица (СИ)

— Нострадамус, ― кивнула Серсея. Камила прикрыла за принцессой дверь. Ошеломлённый её появлением, мужчина не сразу сообразил, что надо поклониться, но уже через пять секунд взял себя в руки и поприветствовал терпеливо дожидающуюся этот жест дружелюбия гостью.

— Леди Серсея.

Серсея любила, когда её признавали, когда ей оказывали то уважение, которого был лишен её брат Себастьян. Она любила чувствовать себя принцессой, даже если была ею только условно, и дочерью купчихи Медичи больше, чем бастардом короля Генриха.

А ещё Серсея любила владеть информацией.

Как таковой, Нострадамус её интересовал слабо, хотя они встречались больше, чем часто. Прорицатель был всегда где-то неподалеку, готовый в любой момент прийти на помощь, и где-то в двенадцать лет Серсею весьма заинтересовала фигура окутанного тайнами прорицателя. Она взялась самостоятельно найти о нём информацию, а потом Екатерина похвалила её за ловкость и смекалистость проявлению в этом вопросе.

На самом деле, Нострадамуса звали Мишель де Нострдам. Он родился в городке Сен-Реми-де-Прованс в семье евреев-сефардов, которые в результате гонений переселились во Францию с Пиренейского полуострова, обращённых в католичество. Люди судачили, что предки предсказателя служили лекарями при дворах герцогов Калабрийских, в частности, Рене Доброго. Однако, исходя из имеющихся фактов, Серсея могла лишь утверждать, что они были достаточно образованными и зажиточными людьми.

Многие предки и родственники Нострадамуса имела дела с лекарствами. К примеру, прадеды со стороны матери: Пьер де Сен-Мари и Жан де Сен-Реми были врачами в Сен-Реми. Отец предсказателя ― Жом де Газоне (приняв крещение, поменял фамилию на католическую Нострдам) был нотариусом, дедушка Ги Гассоне торговал зерном и работал нотариусом в Авиньоне, а в 1455 году принял христианство и имя Пьер де Нострдам.

Во французском дворе он оказался благодаря всё той же Екатерине Медичи, которая всячески ему покровительствовала и с жадностью впитывала те знания об алхимии и ядосложение, что ей давали. Она верила в его предсказания, а вот Генрих относился с весёлой иронией. Хотя светские власти Франции мягко относились к крещёным евреям, простонародье всегда подозревало их в тайном неверии в Иисуса Христа.

Серсея стала обходить Нострадамуса кругом ― её любимый прием, кружение вокруг оппонента, когда сама она хотела почувствовать полный контроль над ситуацией. Как говорил отец ― «в движущуюся цель сложно попасть».

Платье её тихо шуршало. Ползучая змея.

— Сегодня Вы сделали королеве предсказание, ― начала она спокойным, тихим голосом. ― По поводу моего брата Франциска. Я хорошо помню Ваше лицо в тот момент, когда вы увидели что-то, что Вас ошеломило. И когда покидали мою комнату, у Вас было точно такое же выражение лица. Что Вы видели?

Она сделала круг, остановилась напротив Нострадамуса и взглянула ему в лицо. Глаза её сверкали, как факелы зелёного огня в тумане.

— Ничего, миледи, ― вежливо ответил прорицатель. ― Вам показалось. Ваша мачеха… Королева Екатерина может сделать многое, чтобы защитить своих детей. Я волнуюсь за это.

Серсея усмехнулась.

— Екатерина ― королева, кроме того Медичи. Она расчётлива, хитра и умна, так что Мария будет жить. Убить королеву Шотландии в первую же ночь во французском дворе… Звучит безумно, мачеха на это никогда не пойдет.

Она прошлась по комнате и села на широкую кровать, застеленную мехами. Нострадамус, видимо, их очень любил, ими была заправлена его кровать, а сам мужчина часто носил меха разных животных. Серсея сама их обожала.

Нострадамус повернулся к ней лицом.

— Но как далеко она готова зайти? Это Вы должны осознавать. Прошу Вас, посмотрите за ней, чтобы она не навредила себе и всей Франции.

Серсея хитро улыбнулась, прищурив глаза.

— Вы уже знаете, что она собирается делать, ― подвела она итог.

— Как и Вы, ― откликнулся прорицатель, и Серсея не стала спорить.

Она погладила шкуру на кровати, зарываясь пальцами в длинный ворс, будто действительно ласкала животное. Девушка заметила, как дрогнул прорицатель, и тут же перевела взгляд на него. Однако же ясный взор говорил о том, что никакого нового видения его не посетило. Серсея скрыла разочарование.

В детстве она обожала Нострадамуса, таскалась за ним хвостиком, всё время прося предсказать ей любимую мелочь ― какую лошадь купить, что ей подарят, узнает ли отец о том, что она что-то сломала, будет ли ругаться Екатерина, и прочее, что волнует простой разум ребенка. И хотя для всех Серсея была замкнутой и необщительной, она с большим удовольствием приставала к прорицателю, когда Екатерина ― или Генрих ― не могли уделить внимание ей прямо сейчас.

Серсея встала. Сцепив руки в своей излюбленной манере, она подошла к прорицателю близко, намного ближе, чем позволял дворцовый этикет и её собственное положение, взглянув в тёмные глаза мужчины снизу вверх.

— Больше не пытайтесь мне лгать, ― холодно отрезала Серсея и направилась к двери. ― Доброй ночи, Нострадамус.