Королевская любимица (СИ)

Ребёнок появился на свет маленьким, слабым и имел проблемы с дыханием, так что все боялись, что он скоро умрёт. Екатерина сильно переживала за сына, от которого во многом зависела вся её дальнейшая судьба. К большому облегчению родителей, младенец вскоре поправился, и Екатерина родила за последующие одиннадцать лет ещё девять детей, трое из которых умерли во младенчестве.

Зная эту историю, зная её самые тёмные, потайные тайны, Серсея всегда восхищалась своей приёмной матерью. Екатерина была тем примером, тем образом, к которому незаконнорождённая принцесса стремилась. Мало какая женщина с властью как у Медичи стала бы мириться с бастардом мужа, не то, чтобы ещё и воспитывать его самой.

Серсея возникла рядом совершенно бесшумно, но Екатерина, привыкшая к столь неожиданному появлению воспитанницы то тут, то там, не испугалась и даже не удивилась. Сделав вид, что так же внимательно смотрит на гостей, королева поинтересовалась:

— Где Мария и её фрейлины?

Серсея усмехнулась.

— Отправились смотреть консумацию брака, — сказала она. — В монастыре такое не увидишь. С Вами всё хорошо? — внезапно спросила она, внимательно глядя на королеву своими зелёными глазами. — Вы были в приподнятом настроении сегодня утром, а сейчас мрачны и недовольны.

Екатерина церемонно улыбнулась каким-то гостям, потом взяла Серсею за локоть, и они пошли к выходу из зала.

— Нострадамусу было введение, что союз Франциска и Марии погубит моего сына, — ответила Екатерина, причём лицо её не изменилось, будто она сообщила о погоде на завтра, а не о возможной гибели своего сына из-за Шотландской королевы.

Серсея слегка прикрыла глаза и улыбнулась.

— И вы уже начали действовать. Не отвечайте, знаю, что начали. Королева-мать заботится о своём сыне, это в порядке вещей, — Серсея слегка обогнала свою мачеху и коротко поклонилась. — Доброй ночи.

Екатерина смотрела молча, как воспитанница растворяется в темноте коридоров. Одно из важнейших качеств Серсеи, как считала королева, было умение при минимальной информации о себе получать больше новостей. Получалось это благодаря хорошему умению заговорить человека, чтобы казалось, будто Серсея сказала много, но на деле её слова ничего не стоили.

Екатерина почти гордилась своей падчерицей. Из всех дочерей — ветреной и несдержанной Клод, слишком религиозной и далёкой Елизаветой, маленькой Марго — Серсея была умна, хитра и главное — верна. Королева никогда не напоминала, но Серсея не забывала, что если бы не милость мачехи, то её ждала бы участь нелюбимой, незаконнорождённой дочери монарха, которая не нужна ни отцу, ни матери. Конечно, как и Баш, она росла бы при дворе, но какой могла вырастить девушка, лишённая любви и ненавидимая всеми? На которую смотрят, как на пустое место.

Королева снова вспомнила детство Серсеи. Когда ей шёл шестой год ― у Екатерины тогда были не только они с Франциском, но и дочь Елизавета, Клод и сын Карл, а сама она вынашивала ещё одного ребенка ― девчушка уже практически не проявляла эмоций, при этом тонко чувствуя настроение других. Многие считали её замкнутой, холодной, и по двору быстро расползалось поверье о том, что фамилия, данная ей при рождении, пустила в её разум и сердце корни, отравляя их хищничеством итальянской мачехи.

И глядя на Серсею, Екатерина видела, что это так: девушка не выражала бурной радости, казалась почти безразличной, невозмутимой, но в её зелёных, меняющихся от освещения глазах полыхала буря эмоций − от обиды и непонимания до пылкой любви и традиционной привязанности. Такая же, как и она. Она такая же.

Запиравшая все чувства в себе с раннего детства, потому что по-другому не выжить, но способная их испытывать куда сильнее и ярче, чем окружающие. Хитрость и ум Серсея тоже унаследовала от неё.

И с годами эти качества лишь расцветали, приумножались, и в итоге Екатерина получила не только верную и преданную воспитанницу, но и идеального человека рядом с собой. Все качества королевы ― частично отразившиеся в каждом её ребёнке ― тем не менее полностью укладывались в Серсее и гармонировали с её не менее прекрасной внешностью.

Она была идеальной. Королевская кобра.

― Мы идем не в Вашу комнату? ― спросила Камила, когда они отошли на приличное расстояние от королевы, но свернули не в коридор, который вел к спальням королевской семьи, а в другой, тот, откуда начинались комнаты гостей при дворе и важных политических фигур.

― Нет, мне надо кое-кого навестить, ― сказала Серсея. Она шла быстро, приподняв платье. Камила знаком приказала другим служанка остаться здесь, и принцесса со своей фрейлиной вдвоём спустились по винтованной лестнице.

― Жди здесь, ― коротко приказала Серсея и постучала в дверь. Удивлённый мужской голос разрешил ей войти.

Очевидно, дворцовый прорицатель не привык к тому, что к нему кто-то приходит. Его единственным другом при дворе была Екатерина, но обычно она не утруждала себя стуками в дверь или просьбой войти. Она вела себя как королева ― входила, когда хотела, могла позвать Нострадамуса в любое время дня и ночи, не заботясь о том, чем он занимается.