Королевская любимица (СИ)

Мария была рада, когда родила её. Она верила, что рождение долгожданного ребенка ― пусть и девочки ― всколыхнет чувства Франциска к ней. Но она ошиблась. Конечно, рождение дочери обрадовало Франциска, но к жене не вернулся. Он так и не простил ей старую измену, и никогда бы не смог этого сделать. Он не забрал Ромолу, не поручил её воспитание сестре и фаворитке ― хотя мог ― любил Ромолу так же сильно, как и своих детей от Лолы. В своих бастардах ― мысленно Мария называла детей Лолы только так ― он не растил ненависти к единственной законной дочери и позволял им играть всем вместе. Лола была ласкова и нежна с маленькой принцессой, как и Серсея, им не было дело до Марии.

А потом Мария поняла ― они все ждали, когда она родит, потому что после этого Франциск мог больше не быть с ней, как супруг. Она родила ребёнка, и только после этого ребёнка могла вернуть его в её постель, за ещё одним законным наследником. Наученный образом своей матери и сестры, он в девочке видел будущую наследницу, и ему уже не нужен был сын. Да и зачем ― когда можно с благословения Рима, которому не терпелось прибрать Англию к рукам и «вернуть её в лоно церкви», обвенчать дочь-наследницу и узаконенного бастарда.

Сначала Мария думала, что дочь станет её опорой и поддержкой, что Ромола ― чёрт с ним, с именем Медичи ― будет всегда на стороне матери, унаследует хитрый и коварный ум Гизов, и как минимум сделает так, чтобы Серсея и её семья исчезли со двора, а Лола впала в немилость вместе со своими бастардами. Она надеялась на это так же, как в свое время Диана де Пуатье надеялась на рождение второго мальчика. И как бывшая фаворитка короля Генриха, она обманулась.

Ромола росла спокойной и тихой, хотя в красоте ей нельзя было отказать. Любила слушать музыку и сочинять песни, любила носить мягкий бархат, играть в кухне замка возле поваров, вдыхая аромат лимонного пирога или черничного торта. Она отдавал своё сердце книгам, котятам и даже танцам. Очаровательная принцесса, маленький ангел. И Сезар вместе с Жан-Филиппом, старшие её на три года, стали её лучшими друзьями и настоящими братьями. А Жан-Филипп теперь ещё и женихом. Они первые заметили, что под робостью принцессы Франции и Шотландии прячется нечто иное ― не раз оказавшись в критической ситуации, Ромола ни разу не запаниковала, не ударилась в бегство, не бросила товарища в беде, наоборот — все её действия были осмысленны и соответствовали обстановке. Ромола умна, добра, верный товарищ и надежный друг, она обладает высоким чувством долга, бескорыстна, и её отличает тяга к знаниям и любовь к чтению.

Вообще, все дети Франциска и Серсеи были невероятно дружны и сплочены, даже сейчас, когда самым старшим было уже по восемнадцать лет, а младшим ― пять и три. И тем фактом, что старшие участвовали в безумие на ровне с младшими, они часто доводили не только своих родителей, но и сводили с ума весь французский двор. Даже Мадлен Ромола росла, привязываясь к строгой, но любящей её тети, привязываясь к женщине, которую любил её отец, и даже к Нострадамусу она испытывала больше симпатии, чем к собственной матери.

Лола и Серсея что-то обсуждали с Франциском и Нострадамусом, принцесса периодически поглаживала свой круглый животик. Нострадамус кидал на жену взгляды, полные любви и нежности, а Лола и Франциск стояли, крепко сцепив пальцы. Изабелла Карла утащила танцевать кузена Андре, Анна и Лоренцо тоже пытались изобразить что-то, похожее на танец. Близнецы Екатерина и Шарль уже отчаянно зевали, но продолжала стоять рядом с родителями. Камила стояли в стороне, готовая в любой момент увести детей обратно в детскую. Но поскольку сегодня был праздник, им разрешили задержаться до последнего. Новый наследник танцевал с Мадлен Ромолой и что-то периодически шептал ей на ухо, наклонившись. Мадлен Ромола громко смеялась от этого, вызывая восторг не только семьи, но и окружающих подданных. Магдалина стояла в стороне ото всех и разговаривала с Габриелем Монморанси, который ласково поглаживал возлюбленную невесту по коже рук.

Сезар выскользнул на балкон. Магдалина заметила это первой несмотря на то, что разговаривала с Габриелем де Монморанси. Её жених увидел, что девушка его почти не слушает, и с легкой улыбкой прервал свою речь. Леди Нострдам тут же обернулась к нему.

― Прости, ― вежливо и слегка виновато улыбнулась она, беря его за запястье. ― Я пойду, узнаю, что с братом, а потом вернусь к тебе.

― Конечно, ― кивнул он с полуулыбкой, поцеловав её в висок.

Габриель вздохнул. Сколько всего было за эти восемнадцать лет, и страшно, и радостно вспомнить. Судьба так и не отвела его от французского двора, где ему было суждено выполнять приказы королевской кобры. Он уже и не надеялся вернуть своё имя, как внезапно после смерти короля Генриха так же быстро скончался и его отец. За пять лет умерла почти вся его семья, и Габриелю было возвращено имя Монморанси ― молодой король Франциск объявил, что преступление против его семьи наёмник выплатил и теперь снова может быть свободным человеком. Его король прощает его.