Королевская няня (СИ)

— Близнецам не было и года. Фру — немногим больше. Элла… с ней было сложно. В общем-то она должна что-то помнить, но она очень сложный ребёнок, сама знаешь. Когда я нашёл силы обратить на них внимание, оксана уже наняла психолога и во всю убеждала Фру называть её мамой. Элла настолько перепугалась из-за нового дома, новой страны, нового языка… они же жили не в России, что просто перестала говорить о прошлом. Будто не было в её жизни этих четырёх лет. Я поговорил с ней на днях и она рассказала, что когда появилась ты и в жизни появилась какая-то стабильность, она начала всё вспоминать. Ну…. она не так сказала, но смысл в этом. Потому появились закидоны, потому Фру начала что-то подозревать. В общем дети всё поняли, когда ты ушла.

— Я?.. — стол на который опиралась, пока грелся чайник, показался неустойчивым предателем.

— Элла впала в истерику, когда ты ушла. И рассказала всё остальным, — Иван опустил голову, будто подбирал слова. Я понимала, что он искренне сочувствует этим детям.

— И они?..

— Фру сказала, что так и думала, а близнецам по-барабану кого и как называть. Они не особенно… сентиментальны, но ты им очень нужна.

— И это пугает. Я совершила ошибку! Я должна была держать дистанцию и понимать, что рано или поздно уйду! Нельзя так вести себя с чужими детьми и заменять им… мать.

— Но должна же она у них быть. Слушай… я не собираюсь с тобой прощаться! Даже не на долго. Теперь проблемы нет…

— Поговорим об этом, когда разберёмся с Оксаной и её матерью, — усмехнулась я.

Чайник забурлил и выключился. Я протянула к нему руку и переставила с подставки на стол, а потом поняла, что не хочу чаю.

— Фотограф без имени… — пробормотал Иван. — Я попробую с ней поговорить.

Его голос звучал глухо и отстранённо. Я понимала, что Ивану безмерно страшно не успеть, не решить эту проблему. И я бы подошла, пожалела, но всё ещё не погла сделать и шагу.

Он мне признался в любви, вот так запросто, будто не в первый раз, а я всё ещё в это не верила, будто меня никогда в жизни не любили.

Я до сих пор не понимала за что.

* * *

Иван не мог оставаться у меня вечно, потому мы попрощались, долго стоя на пороге, а я даже не сказала ничего нежного напоследок. Просто смотрела, как он вызывает лифт, входит в него, уезжает…

И как только электронное табло стало отсчитывать этажи вниз, поняла, что он должно быть теперь плохо обо мне думает.

Стоя у закрытой двери и гадая как он теперь едет домой, я не могла ничего с собой поделать, чувствуя что по собственной глупости отказываюсь от… счастья?

Красивая картинка, впервые, пришла в голову. Я, Иван, дети. И почему-то не в замке а вот в этой квартирке, или похожей но чуть больше.

В моей неожиданной мечте не было прислуги, гувернантки, личной горничной и исполнения любых капризов. Простая, здоровая семья, живущая в квартире, катающаяся на велосипедах и прочее, прочее. Никаких личных покоев и водителей.

Смог бы он так?

Смогла бы я о таком попросить, когда всё закончится?

Мол да, ты мне нужен. Я тебя люблю и люблю детей, которые живут в твоём доме, но как насчёт того, чтобы переехать в город и жить, как обычные люди? Строй ты и дальше свои корабли и пароходы, только можно нам простую жизнь?

Додумать не успела. Звонок в дверь оказывается такой громкий, если стоишь прямо под динамиком. Я вздрогнула и приложилась макушкой к косяку с такой силой, что из глаз побежали слёзы.

— Плачешь, деточка? — ехадно поинтересовалась стоящая на площадке женщина, стоило мне открыть дверь. — Правильно делаешь!

И просто отпихнула меня в сторону, чтобы войти в квартиру без приглашения.

Ирина Николаевна Степашкина ничем не напоминала свою дочь. Создавалось ощущение, что у неё был ну очень красивый муж и Оксана взяла от него всё.

Женщина была тучной, волосы давно не крашены, а татуаж бровей стал практически голубого цвета, как у инопланетянки. Я таких женщин жалела и побаивалась, всё-таки рука, наверняка, тяжелая. Сейчас, когда на мою территорию уже проникли, больше всего на свете хотелось улизнуть и закрыть дверь снаружи, чтобы зло осталось под замком.

И все! Проблема решена! Но, увы, Ирина Николаевна вполне справлялась задачей сторожевого пса, закрывая дверь своим телом так, что даже косяков видно не было.

Я слабо признавала в этой скандалистке свою старую знакомую, похлопотавшую за меня когда-то. Поправилась, стала выглядеть менее ухоженной и более злой. Кажется переживания за дочь оставили отпечаток на внешности, иначе ничем и не объяснишь такую разницу.

— Что скажешь, милочка? Увела мужика!?

— Ой, — я сделала шаг назад, и чтобы не выглядеть испуганной букашкой пошла на кухню и просто поставила чайник.

Было ясно, что разговор будет тяжелым и целиком построенным на пословицах и поговорках.

— На чужом несчастье, счастья не построишь! — первый пошёл, я даже отвернулась и открыла холодильник, чтобы скрыть улыбку.

На глаза попался магазинный чизкейк, по составу больше сметанник, но на вкус не так и плохо.

Достала целый круг, нарезала и поставила на стол за которым ещё не решалась устроиться Ирина Николаевна.