Королевская отравительница

Пока о нем не узнал Дансдворт.

Оуэн полностью уходил в себя, не замечая суматоху кухни, пока мыли котлы и мели полы – кроме того места, где он подбирал плитку, – и тесто оставляли на ночь в чанах. Он ничего этого не слышал, но шум был частью той атмосферы, которая делала кухню такой уютной. Он бы не выдержал в абсолютной тишине, где любой скрежет ключа или громкий топот могли означать катастрофу. Кухонный шум, особенно успокаивающий голос Лионы и раздаваемые ею указания помогли создать именно то состояние, чтобы он мог сосредоточиться на укладке плитки.

Он встал на колени вдоль края, осторожно выстраивая еще одну секцию, когда внезапно, испугав его, вся постройка рухнула.

Оуэн редко допускал ошибки, способные вызвать такое. Он сел, наблюдая, как часы его работы исчезли в считаные секунды, а затем услышал хихиканье позади. Он повернулся, и его лицо побелело от ярости, когда он увидел Дансдворта, стоящего скрестив руки, его башмак явно вызвал обвал.

– Ах, бедняжечка! – Дансдворт фальшиво утешил его злобной улыбкой. – Следует быть осторожнее со своими игрушками!

Волна гнева поднялась в мозгу Оуэна. Он затрясся от ярости, глядя на старшего мальчика.

Дансдворту было двенадцать или тринадцать, и он не был маленьким мальчиком. Он был на голову или две выше Оуэна, а под модным дублетом видны были мускулы. У пояса он носил кинжал. Он не делал тайны из того, что ему хотелось носить меч, как взрослые.

Взгляд, который он бросил на Оуэна, был явно вызывающим, как будто он хотел, чтобы мальчик бросился на него с кулаками и он мог бы с удовольствием сбить Оуэна с ног.

Его насмешка, казалось, говорила: ну, и что ты сможешь сделать?

Руки Оуэна дрожали. Он смотрел на развалины, на загубленный труд и едва мог думать от ярости, сжимающей его сердце. Но он нутром чуял, что Дансдворт способен одолеть его.

– Ну что? Молчишь? – усмехнулся старший мальчик. Затем он понизил тон: – Ты понапрасну тратишь время здесь, маленький Киска. Следовало быть со мной на тренировочном дворе, чтобы заработать синяки, которые сделают из тебя мужчину. Твоему отцу должно быть стыдно за тебя. Перестань возиться с игрушками. Что? Собираешься плакать? Позвать няньку, чтоб она утерла тебе сопли?

Униженный Оуэн отвернулся и начал дрожащими пальцами укладывать плитку обратно в ящик. Он не будет строить все снова. Для этого слишком поздно. Но он не мог выносить противного взгляда Дансдворта. И да, он боялся, что заплачет.

И заплакал-таки, когда каблук башмака Дансдворта опустился на плитки и раздавил их. Звук, непривычный для кухни, заставил сердце содрогнуться от страха. Он повернулся и увидел, как мальчик усмехается. Глядя прямо в глаза, Дансдворт снова топнул и разбил плитки.

– Прочь! Убирайтесь отсюда! – рявкнула Лиона, сурово глядя на грубияна. – Покиньте мою кухню, лорд Дансдворт! Оставьте маленького мальчика в покое.

Дансдворт презрительно посмотрел на надвигающуюся кухарку и засунул большие пальцы за широкий кожаный ремень.

– Ты хотела сказать – бедного мальчика, – издевательски сказал Дансдворт. Он наступил еще на несколько плиток. – Он играет с обломками, точно нищий. Я пришел, потому что я голоден. Дай мне маффин, кухарка.

– Вам надо надрать уши! – сердито отвечала Лиона. Она была невысокой женщиной, но Дансдворту было всего двенадцать, и они были одного роста. Хотя она казалась достаточно разъяренной, чтоб ударить его, грубиян, казалось, не испугался.

– Если только прикоснешься ко мне, – предупредил Дансдворт, – я отомщу. – Он поднял руку и стиснул рукоять кинжала. – Теперь принеси мне маффин!

Лиона нахмурилась и фыркнула про себя, но взяла оставшийся маффин с подноса и сунула в его руку. Воспользовавшись тем, что старший мальчик отвлекся, Оуэн подтащил свою сумку ближе и с яростной поспешностью начал собирать оставшиеся плитки, чтобы они тоже не оказались разбитыми.

Дансдворт откусил кусочек, грубо пробормотал благодарность набитым ртом, а затем вышел из кухни. На душе Оуэна было темно, но угроза неминуемой беды уходила, и тлеющее сердце начало остывать. Вздохнув, Лиона опустилась на колени возле упавших плиток и помогла собрать их.

– Я попрошу Дрю найти еще, – предложила она, касаясь его руки своей. – Этот малый – тот еще грубиян. Надеюсь, мы не нажили сегодня врага.

Оуэн нахмурился и сделал выдох.

– Ты бы видела, как король говорит с ним, – сказал он. – С ним обращаются хуже всех нас.

– Верно, но это не дает ему права обижать и дразнить маленьких детей. Что это за жизнь? – Она утерла лоб. – Всегда под угрозой королевского гнева. – Она перестала собирать плитку, хотя и стояла рядом с ним на коленях.

Оуэн посмотрел на нее и увидел странное выражение в ее глазах.

– Что такое, Лиона?

– Вы все еще гуляете по окрестностям с гувернанткой? – тихо спросила она.

Он кивнул, схватил другую горсть плиток и аккуратно сложил их в коробку. Он был заинтригован.

– Вы знаете сад с конными статуями в фонтане и деревьями гикори? Это на нижнем кольце холма.

– Да, – сказал Оуэн, глядя ей в глаза. Плитка холодила ему руки.