Королевские милости

Молодого Джидзу потрясли перемены в его жизни. Будучи шестнадцатилетним мальчишкой, он зарабатывал себе на пропитание сбором устриц на берегах залива Затин и больше всего на свете хотел завоевать сердце Палу, самой красивой девушки в деревне. А потом в его хижину неожиданно вошли солдаты из Фачи, опустились перед ним на колени и сообщили, что он теперь король Римы. Его облачили в одеяние из шелка с вплетенными в ткань золотыми и серебряными нитями, вручили кость старого крубена, инкрустированную кораллами и жемчугом в ювелирной мастерской туманной, пропитанной морской солью Боаме, и увезли с берега моря и от темных живых глаз Палу, которые столько говорили, не произнося ни слова.

Теперь он жил в На-Тионе, где улицы были вымощены кусочками сандалового дерева, уложенного на гладко отполированные пластины вулканической лавы, во дворце, построенном из твердого железного дерева, которое растет в горах Римы, и казавшемся ему таким же чужим, как если бы он находился на луне. На каждом углу и на каждой улице он видел храмы, посвященные одному из древних героев Римы из тех далеких времен, когда она вызывала уважение и страх на полях сражений.

– Это ваш родовой дворец, – сказали люди, называвшие себя его министрами. – Мы видели, как здесь рос ваш отец, как плакал перед воротами Два Дерева, когда солдаты Ксаны вырезали всю его семью за то, что они отказались сдаться. О как гордо они стояли перед своими палачами, с каким невозмутимым видом смотрели в глаза смерти!

Министры не позволяли себе осуждать его отца, кронпринца. Он был единственным членом королевской семьи, преклонившим колени перед генералом Ксаны, а потом передал победителям печать Римы. После этого его сослали на берег залива Затин, где он стал рыбаком и вырастил своего сына как самого обычного человека, которого в жизни волнует только хороший улов и верная женщина в постели.

Но Джидзу видел, что кланявшиеся ему министры жалели, хотя, возможно, сами не до конца отдавали себе в этом отчета, что его отец не погиб вместе с остальными членами своей семьи, позволив солдатам его убить, вместо того чтобы сдаться захватчикам из Ксаны. В их глазах его отец не был спокойным, задумчивым человеком, каким Джидзу знал его всю свою жизнь, человеком, который любил жарить устриц на горячих камнях, пил только чай из одуванчиков с кусочком дробленого каменного сахара и ни разу ни на кого не повысил голос.

«В жизни, которая тебе принадлежит, гораздо больше радости, – говорил отец Джидзу, – чем в той, где объясняют, что ты должен сказать и как себя вести. Постарайся не стать жертвой амбиций».

Отец Джидзу неохотно рассказывал о своей прошлой жизни во дворце в На-Тионе, и так продолжалось до самой его смерти, а умер он, уколовшись ядовитой колючкой морского ежа, но перед этим долго болел.

В глазах министров его отец представлял собой лишь символ унижения Римы. Джидзу очень хотелось им сказать, что его отец был хорошим человеком, который решил, что крови пролито слишком много, а быть королем не так важно, как остаться в живых, просыпаться каждое утро и видеть солнце, пляшущее на волнах, и диранов, выпрыгивающих из воды у носа рыбачьей лодки. Джидзу хотел защитить честь отца и больше не видеть презрения на лицах министров, но ничего не сказал, лишь молча выслушал высокомерные слова деда, последнего короля Римы, бросившего вызов завоевателям из Ксаны: «Даже когда умрет последний гражданин Римы, мы станем духами и будем продолжать сражаться с вами. Мы с вами еще встретимся. Я буду ждать вас по ту сторону».

Их рассказы напоминали Джидзу историю о семье из сказочной страны или пьесы театра теней.

Он делал все, что говорили ему министры, и, поскольку ничего не знал о королевских ритуалах, добровольно превратился в их марионетку, исполнял приказы и повторял то, что ему велели, как будто распоряжения отдавал он, а не они.

Однако он не был глуп и понимал, что король Шилуэ помог ему вернуть трон не по доброте душевной. Рима была буфером между центральными имперскими владениями в Гэфике и самой Фачей, от которой зависела. В случае если новым королевствам Тиро удастся сбросить гнет империи, начнется борьба за господство, и король Шилуэ получит преимущество благодаря тому, что сможет управлять делами в На-Тионе, дергая Джидзу за невидимые веревочки. У него появились сомнения в том, что его министры действительно его министры, а не выполняют приказы из Фачи. Ответа на этот вопрос у Джидзу не было.

Он представил гигантские ножницы, которые перерезают веревочки и дают ему свободу. Но кто мог взять такие ножницы в руки? Только не он.

Джидзу просил Фитовео указать ему верный путь, но статуя бога в храме молча смотрела на него, не подавая никаких знаков, что его услышали. Джидзу остался один.

Ему совсем не нравилась новая жизнь, но он чувствовал, что обязан ее принять. Ему отчаянно хотелось вернуться в рыбачью деревню, где он собирал устриц и любил дочь рыбака, но королевская кровь, которая текла в его жилах, делала подобные мечты невозможными.