Королевский гамбит

– Хорошо, – сказал Стивенс. – В понедельник свяжитесь с ним и вызовите на вторник. И дайте мне знать, когда убедитесь, что он получил ваше сообщение. – Он повесил трубку. Я сажусь играть в стад-покер с человеком, который в отличие от меня зарабатывал этим деньги, подумал он. Но мне хотя бы удалось заставить его потянуть карту. И он знает, кто с ним в доле.

Так что в следующий понедельник, когда страховой агент снова связался с ним, он знал лишь то, что собирается делать сам. Сначала он подумал было, может, стоит попросить шерифа прислать помощника либо взять с собой кого-нибудь из друзей. Но даже друг не поверит, что я знаю прикуп, сказал он себе, хотя на самом деле знаю. А именно: один человек, будь он даже убийца-любитель, может убедить себя, что все за собой подчистил. Но если их двое, никто не может быть уверен, что другой не наследил.

Короче, он пошел один. Пистолет у него имелся. Он оглядел его и положил назад в стол. Так хотя бы из него меня никто не убьет, сказал он себе. Он уехал из города сразу после наступления сумерек.

На сей раз он проехал мимо продуктовой лавки не останавливаясь. Было уже совсем темно. Добравшись до проселка, на который он свернул девять дней назад, Стивенс теперь взял направо, проехал с четверть мили и притормозил у какого-то замусоренного двора. Передние фары выхватили в глубине темную хижину. Не выключая фар, он зашагал по полосе желтого света к хижине, выкрикивая по дороге:

– Нейт! Нейт!

На зов почти сразу же откликнулся, судя по голосу, негр, но свет в хижине так и не зажегся.

– Я еду на делянку мистера Лонни Гриннэпа. Если завтра не вернусь засветло, ступай в лавку и скажи там народу.

Ответа не последовало. Затем раздался женский голос:

– Убирайтесь отсюда!

Мужчина что-то невнятно проговорил.

– Да плевать мне! – выкрикнула женщина. – Ступай, скажи этим белым, пусть сами своими делами занимаются!

Стало быть, я здесь не один, заключил Стивенс, думая о том, что часто, едва ли не всегда, у негров немедленно срабатывает чутье даже не на само зло, а на то, что оно свершается. Он вернулся к машине, выключил фары и взял с сиденья карманный фонарик.

Нашел фургон. Узкий луч фонарика высветил номерной знак, который девять дней назад на его глазах мелькнул на гребне холма. Он выключил фонарик и сунул его в карман.

Через двадцать минут стало ясно, что никакого света ему и не надо. Остановившись на тропинке, отделяющей густые заросли от реки, он увидел внутри хижины, обтянутой брезентом, колеблющееся пламя, а вскоре и услышал два голоса – один холодный, ровный и твердый, другой хриплый и пронзительный. Он споткнулся о поленницу, потом обо что-то еще, нащупал дверь, рывком открыл ее и оказался в запустении дома мертвеца – набитые опилками матрасы, которые кто-то стащил с деревянных коек, перевернутая печка, разбросанная по полу кухонная утварь; перед ним с пистолетом в руках стоял Тайлер Болленбо, его младший брат скрючился над перевернутым ящиком.

– Не двигайтесь с места, Стивен, – сказал Болленбо.

– Сами вы не двигайтесь с места, Тайлер. Слишком поздно.

Младший распрямился. По лицу Стивен понял, что тот узнал его.

– Какого… – начал он.

– Все кончено, Гэвин? – спросил Болленбо. – Только не врите мне.

– Полагаю, да, – кивнул Стивен. – Опустите пистолет.

– Кто тут еще с вами?

– Народа хватит, – сказал Стивен. – Опустите пистолет, Тайлер.

– Какого черта, – зашевелился младший. Стивен увидел, что взгляд его метнулся ему за спину, к двери. – Он врет. Никого с ним нет. Он просто вынюхивает все вокруг, как и давеча, сует свой нос куда не следует, о чем еще пожалеет. Потому что на сей раз хвост ему прижмут.

Он медленно приближался к Стивенсу, слегка ссутулившись и расставив руки.

– Бойд! – прикрикнул на него Тайлер. Но тот по-прежнему приближался к Стивенсу, без улыбки, но с каким-то непонятным блеском в глазах. – Бойд! – повторил Тайлер. Он тоже, с внезапной стремительностью, сорвался с места, перехватил младшего и одним движением руки отшвырнул назад, к койке. Братья поедали глазами друг друга – один холодно, стыло, без всякого выражения, с пистолетом в руках, ни на кого и ни на что не нацеленным, другой – полусогнувшись, рыча.

– Что это, черт бы тебя побрал, ты задумал? Хочешь позволить ему нас, как жалких овечек, в город отвезти?

– Это мне решать, – сказал Тайлер. Он посмотрел на Стивенса:

– Я не хотел этого, Гэвин, даже не думал ни о чем подобном. Я застраховал его жизнь, платил взносы – это так. Но это была честная сделка: если бы он пережил меня, зачем мне деньги, а если бы я пережил его, получил бы, на что рассчитывал. Никакой тайны во всем этом не было. Играли в открытую. Любой мог проверить и сам во всем убедиться. Может, это он кому рассказал. Я ведь никогда не велел ему держать язык за зубами. К тому же кому это могло не понравиться? Я всегда кормил его, когда он приходил ко мне домой, он всегда жил у меня сколько хотел, приходил когда хотел. Нет, ничего такого я не задумывал.

В этот момент младший, все еще стоявший, наполовину склонившись, у койки, куда отшвырнул его брат, вдруг расхохотался.