Королевский маскарад

Въездную плату внес Гэхир. Он выбрал для себя роль охранника при мудром лекаре Фэризе. Кэль насмешливо сообщил, что странствует во исполнение обета, данного семье невесты, – хранит от бед ее непутевую сестру-кошими. Стража у ворот искренне посочувствовала столь тягостному обету и более вопросов не задавала. Получасом позже кони обрели свое скромное счастье в одном из уютных стойл при дорогом сарае в стороне от рыночной площади, в тихом богатом предместье. А их хозяева разошлись по делам, уговорившись встретиться к ночи.

Гэхир следовал за Фэризом, они желали выяснить, кто из магов теперь в городе и чем занят, это неизбежно знают продавцы лечебных трав, торгующие и важными компонентами магических смесей.

Кэльвиль намеревался составить мнение об охране дворца и тех людях, которых впускают в высокие кованые ворота.

Кошка Ли собиралась потолкаться по рынку, послушать сплетни города и глянуть на главные ворота обители султана. Ей, кошими, это несложно. Обычно таких охотно нанимают в охрану дочерей правителя.

Было бы странно, если бы с приходом ночи не повторилась ситуация первого города. Трое мужчин, шипя и ругаясь, бродили возле сарая. Всем им хотелось знать: где песчаные ящеры, шайтан и дух засухи носят их взбалмошную кошими? Или хотя бы – цела ли она? Правда, насмешливый Кэль всерьез предлагал переживать за ящеров, шайтана и духа – им-то каково, если рискнули и по неосторожности связались с Лэйли? Так или иначе, но появление Кошки Ли было встречено шумным и единодушным возмущением, правда, с явной долей облегчения. Гэхир, возведя глаза к небу, изрек: «Ящеры уцелели, хвала праведникам!», Фэриз удивился: «Ты здорова и столица еще не в руинах?!», Кэль с ехидцей отметил: «И даже еще не наступило утро…»

Высказавшись в таком духе, все трое обратили внимание на то, что явилась Лэйли не одна, а в сопровождении укутанной в плотную ткань с макушки до пят тихой худенькой женщины и двух мальчишек, спящих прямо верхом на ослике, вцепившись в его шею и вытертую кожу седла.

Шум, само собой, ничуть не смутил кошими.

– Я самая великая, – скромно потупившись, сообщила она. – Я их нашла и отбила у врага! Ну еще я ослика детям подарила, значит, я к тому же самая добрая.

– Подралась, – мрачно перевел на нормальный язык Кэль. – Ты умеешь вести себя тихо? То есть как самая осторожная?

– Мяу… Что мне оставалось? – возмутилась Лэйли. – Иду я к воротам, мирная и вообще тихая-вежливая. А стража лезет к этой женщине, да еще и обо мне гадости говорит. Ну я их быстренько воспитала.

– О да! – хором согласились Фэриз и Кэль.

– Спросила у нее, какого… ну, в общем, что ей надо во дворце. Представляете, она искала местного учителя боя, утверждая, что он – дед этих сонных разбойников. Дома, в селении Нуглах, жить стало нечем, она и подалась в столицу, устроилась в нищем сарае котлы мыть – за остатки еды и пару медяков. Уже полгода тут перебивается и каждый вечер ходит к воротам, пробует этого своего деда вызвать или застать. Упрямая, я таких уважаю. Потому я сразу прихватила всех – и сюда. Сказала, что знаю их папу. Вон того, который язык проглотил!

Кэльвиль и Фэриз развернулись к бывшему рабу мага. Тот судорожно пожал плечами и пошел дрожащими непослушными руками раскутывать женщину, освобождая от темного покрывала с синей вдовьей каймой.

Получасом позже, когда Гэхир наконец вспомнил, что умеет разговаривать, а его жена – Лэйли не ошиблась – перестала плакать, все устроились для чаепития в пустой беседке. Она была выстроена посреди персикового сада, возле крошечного фонтанчика – гордости хозяина богатого сарая.

Жена Гэхира сидела, накрепко вцепившись в руку внезапно обретенного мужа, и охотно рассказывала то, что знала о дворце. Она ходила к воротам каждый вечер и хорошо разобралась в сменах стражей, гостях и посетителях дворца. Очень старалась говорить подробно и толково, хоть так отплатив за нежданное счастье. Она уже знала, что Гэхир пока не останется с семьей, поскольку должен помогать в важном деле загадочной и могущественной кошими, способной не только шипеть, как дикая горная кошка, но и без труда разогнать десяток огромных страшных стражей. Но теперь ей, Замире, можно жить в замечательном сарае с персиковым садом, у нее есть деньги на пищу и кров. Много денег, хватит на долгие годы. Значит, дети будут сыты и здоровы. А муж обязательно вернется – раз так сказала кошими, это сбудется. В слова сердитой госпожи Замира верила свято и безоговорочно.