Королевский порок

Непривычно было видеть Сэма в столь веселом настроении – в первый момент я даже заподозрил, что он опять залил за воротник. Даже новость о том, что им с Маргарет придется работать полночи, собирая для меня вещи в дорогу, не омрачила его бодрого расположения духа.

Однако причиной приподнятого настроения Сэма был вовсе не эль. Приободриться его заставила история с Кэт, пронизанная духом риска и секретности. Я и раньше замечал эту его черту: в то время как у любого здравомыслящего человека опасность вызывает беспокойство, Сэм, напротив, в трудную минуту оживал на глазах.

Лечь спать мне удалось только около двух часов ночи. Но в кровати я понял, что не смогу уснуть. Я лишь валялся на спине, уставившись прямо перед собой в темноту. Король и герцог Йоркский, Кларендон и Бекингем – все они находятся на такой недосягаемой высоте, что я способен лишь наблюдать за ними снизу, будто за далекими планетами, вращавшимися в ночном небе и недоступными моему земному пониманию. Тогда я стал размышлять о Кэт Ловетт и леди Квинси, но дело закончилось только болью, и головной, и сердечной.

Глава 30

Когда я постучал в дверь дома в Колыбельном переулке, было еще темно. Сэм поехал вместе со мной в наемном экипаже и теперь сидел там с моей дорожной сумкой. Открывший мне слуга взял сумку у Сэма и проводил меня в полутемную, по-спартански обставленную комнату, где я беседовал с леди Квинси во время моего прошлого визита. Слуга принес мне печенья и немного слабого пива и обещал позвать меня, когда ее светлость будет готова меня принять.

Я сел и заставил себя поесть. Я был не голоден, да и пить не хотел, но я понимал, что следующий шанс подкрепиться, скорее всего, представится не скоро. Из-за закрытой двери было слышно, как прислуга бегает вверх-вниз по лестнице. Время от времени до меня доносились обрывки приглушенных разговоров. Тяжелые сундуки то волокли по полу, то с грохотом ставили.

Наконец вернулся тот же слуга. В руках он нес шпагу и пистолет в кобуре. Он спросил, взял ли я собственное оружие, и, когда я ответил отрицательно, отдал эти предметы мне.

– Такова воля ее светлости, – произнес слуга.

Наконец появилась леди Квинси собственной персоной, одетая в дорожный плащ.

– Спасибо, что согласились сопровождать нас, сэр, – неожиданно любезно проговорила она. – Хотите ехать с нами в карете?

Словами не передать, до чего меня обрадовало ее приглашение. Конечности до сих пор ныли с непривычки после вчерашней скачки. Вслед за леди Квинси я вышел в холл, где собралось множество людей. На улице ждала карета, в которую были запряжены шесть великолепных лошадей одинаковой серой масти. Кучер уже занял свое место на ко́злах, а верхом на ближайшей к нам передней лошади сидел форейтор. Еще один слуга стоял позади этой же лошади. Я испытал облегчение, увидев перед собой карету с застекленными окнами и дверцами, а не экипаж старого образца с кожаными шторами, не пропускающими внутрь свет и совершенно не защищающими от сквозняков. Массивная карета явно предназначалась для поездок на дальние расстояния.

В такой роскоши и комфорте мне до сих пор путешествовать не доводилось. Слуги помогли леди Квинси сесть в карету. Я ждал у дверцы, пока хозяйка устраивалась поудобнее на сиденье лицом к запряжке. Затем она жестом пригласила меня присоединиться к ней, показывая, что я должен сесть напротив, у окна, то есть наискосок от нее.

На какой-то безумный миг я почти поверил, что мы будем ехать только вдвоем, уединившись в качающемся экипаже. Но тут у меня за спиной раздались шаги. Слуга подсадил в карету горничную с худым лицом, избегавшую моего взгляда. Служанка села рядом с госпожой.

А потом с помощью слуги внутрь вскарабкалась мальчишеская фигурка – Стивен. Горничная довольно-таки грубо усадила его рядом со мной. Мальчик забился в темный угол, и его лица было не разглядеть, если не считать белков глаз.

Наконец дверца закрылась, и слуга убрал складную лестничку. Кучер щелкнул кнутом. Карета дернулась и сдвинулась с места, постепенно набирая скорость. Никто не произносил ни слова.

Ехали мы быстро: после жаркого засушливого лета грязи на дорогах не было, шестерка лошадей неслась вперед, не сбавляя темпа, и мили пролетали незаметно. Мы не разговаривали, поскольку леди Квинси была погружена в свои мысли и почти всю дорогу только глядела на пейзажи за окном. Мне и самому было о чем поразмыслить. Особенно меня занимали мысли о Кэт Ловетт. Можно ли надеяться, что у Доркас ей ничто не грозит? Помогая беглянке, я совершаю ужасную глупость, так зачем же я это делаю? И как мне поступить с Кэт, если расследование затянется надолго?

Стивен спал – или, во всяком случае, закрыл глаза и ушел в себя. Огромные отеки на шее искажали тонкие черты его лица: казалось, будто золотуха – зловредный червь, заползший под кожу несчастного ребенка и постепенно превращающий его в чудовище. Я осознал, что мои собственные шрамы – мелочь, едва ли стоящая внимания, и мне тут же стало стыдно, что я так жалел себя.