Королевский тракт

Просто в Треверской марке условная «земельная доля», способная прокормить так называемую «большую семью», могла быть всего лишь 2,5–3 гектара, а вот у тулингов (и тем более убиев), таких земель была очень мало. Большая часть «земельных долей» у них редко была меньше 12–16 гектаров. И тут не помогали даже два урожая в год. Все-таки плодородность пашни без речного ила — совсем не та, что в дельте.

Но, сама система строилась на совершенно тех же принципах.

У каждой семьи есть земли, они их обрабатывают, и должны сбрасываться на защиту и что там еще. Просто сама земля при этом считалась личной собственностью их рода, а не всего племени. А значит платить ежегодно, по умолчанию, не надо. И это сильно ограничивало правителей.

Но вдруг приходит Игорь, разносит их в пух и прах, а после говорит: вы станете частью моих владений, самостоятельной частью — будете, например, сами избирать себе судей, — но теперь нужно ежегодного отдавать пятую часть своего дохода. Правда, себе я стану забирать лишь половину, а вот вторую половину себе возьмет ваш природный ярл, и станет тратить серебро по своему усмотрению.

То есть получается, что сами ярлы при этом становятся вассалами треверской короны, теряют возможность заключать договора с соседями и вести войны, но зато получают реальную власть.

Ополчения их племен на тот момент уже были разбиты, и что они могли сказать? Правильно, лишь «радостно» согласиться на это предложение.

Но свою «плюшку» получили и обычные бонды.

Теперь ни одна владетельная семья не имела права передавать в обработку рабам больше шести земельных долей. Как и у треверов, законными арендаторами теперь считались лишь свободные члены племени. При этом взять с них за это больше одной пятой в качестве платы, тоже было нельзя.

То есть теперь законодательно гарантировалось, что даже у «бесправного» арендатора будут оставаться не меньше 3\5 дохода с обрабатываемой им земли. И не меньше 4/5 — у владельца, если он работает на ней сам или с помощью рабов.

И это сделало положение самой многочисленной части племен заметно лучше, чем раньше.

Да, те самые владельцы земли «могли быть» недовольны, но как раз сейчас ополчение — а это были именно их воины, было несколько «неготово» возражать…

…Детско-юношеская наивность требуют от нас искать решения, одинаково удовлетворяющие всех. Но взрослые уже знают: к сожалению, идеальный компромисс — это когда одинаково недовольны все стороны конфликта, или чуть больше пострадала какая-то одна, но желательно, не самая немногочисленная и влиятельная сторона.

В итоге все предложения Игоря, конечно же, приняли.

И с этого момента под его рукой оказалось около 13–14 тыс. фризских семей (не меньше 75–80 тыс. человек, без учета детей до 7 лет) и около 3,5–4 тыс. так называемых «прибрежных» семей (около 18 тыс. взрослых) на землях бывшего канаанского Золотого протектора.

Чисто условно, такой потенциал ставил его в один ряд с самим влиятельными племенами Торгового Союза, да и Эйдинарда в целом. Но лишь потенциально. Для начала требовалось выковать из этой разобщенной массы некий, хотя бы условно единый народ. Кстати, название для нового королевства нашлось практически само.

Объединение под единой короной владения треверов, убиев и тулингов, окружающие племена как-то неожиданно стали называть Королевством Тристамм[114]. Да, земли нового конунга включали в себя еще и немалые территории на юго-восточной стороне Великого хребта, заселенные выходцами из множества тамошних кланов и народов, но именно фризская часть считались доменом — основой нового объединения, — так что в принципе идея выглядела логично.

* * *

Учитывая возможные проблемы с Торговым Союзом, с «выковыванием единого народа» затягивать не стоило. Если коршун не трогает зайца — это не значит, что у «зайца» есть какой-то там иммунитет от коршуна. Просто хищник пока может быть сыт или занят другими делами. Так и здесь. Если нервии и их друзья промолчали, не стоило слишком уж расслабляться, поскольку это может оказаться молчанием перед прыжком.

Правда, после того, как посольство вернулось с новостью, что ярл Эрвин Сильный решил официально признать их более чем дружеские «отношения», опасность прямого столкновения с торговыми лордами снизилась.

Это, конечно, не значило, что проблема решена, но новость давало надежду разрешить этот кризис невоенными методами. Тем более, что противостояние с колоссальной мощью Торгового Союза — фактически означало бы гарантированный крах всех его надежд. И тут без вариантов. А вот нынешняя ситуация надежду на что-то более-менее приемлемое уже давала.

До официального заключения брака с Одеттой стоило отсидеться (не теряя, впрочем, времени даром, и всячески укрепляя свою власть), а вот потом предстояло встретиться с местными суперолигархами, и договориться о сосуществовании или, может быть, даже о некоем «выгодном сотрудничестве».