Королевство

– Инициативу проявила Мари. На вечеринке в честь моего возвращения домой она предложила увидеться с глазу на глаз – поговорить, выяснить отношения. Но добавила, что не сейчас, когда на нас все будут глазеть, – лучше встретиться где-нибудь подальше, чтобы люди не судачили. Предложила увидеться на даче. Чтобы мы приехали на своих машинах, припарковались в разных местах – и чтобы я пришел после нее. Вполне разумно, правда?

– Вполне разумно, – согласился я.

– Идея у Мари появилась, потому что Грета рассказывала ей: у Риты Виллумсен когда-то был заведен такой же порядок в домике на пастбище с молодым любовником.

– Ого! А мадам Грета Смитт хорошо информирована.

Я почувствовал сухость в собственном голосе. Я не спросил Карла, помнит ли он, что, напившись в Ортуне, рассказал Грете про папу.

– Что-то не так, Рой?

– Нет. А что?

– Ты весь бледный.

Я пожал плечами:

– Я не имею права говорить. Поклялся твоей душой.

– Моей, говоришь?

– Да.

– А, у меня ее давно нет. Говори.

Я снова пожал плечами. Не мог вспомнить, поклялся ли тогда молчать вечно – я же был подростком, – или правде надо было просто высидеть карантин.

– Молодым любовником Риты Виллумсен, – начал я, – был я.

– Ты? – На меня округлившимися глазами уставился Карл. – Шутишь. – Он ударил себя по ляжкам и заржал. Чокнулся своей бутылкой с моей. – Рассказывай, – скомандовал он.

Я рассказал. По крайней мере, в общих чертах. Смеяться он перестал и посерьезнел.

– И все это ты держал в секрете с тех самых пор, когда еще был подростком, – покачивая головой, произнес он, когда я договорил.

– В нашей семье набираешься опыта, – заметил я. – Твоя очередь – рассказывай про Мари.

Карл рассказал. Что в первую же встречу на пастбище они, как говорится, рухнули в постель.

– Соблазнять-то меня она умеет, – сказал он с меланхоличной улыбкой. – Знает, что мне нравится.

– Так, по-твоему, шансов у тебя вообще не было, – сказал я, и в этой фразе оказалось куда больше обвинения, чем я думал.

– Я свою долю вины признаю, но цель она себе сама поставила.

– Соблазнить тебя?

– Доказать самой себе, что для меня она всегда будет на первом месте. Что я буду готов рискнуть всем. Что Шеннон и все ей подобные были и будут лишь заменой Мари Ос.

– Предать всё, – произнес я, доставая коробку снюса.

– Чего?

– Ты сам сказал, рискнуть всем. – На этот раз я даже не попытался скрыть обиду.

– Не важно, – сказал Карл, – встречаться мы не перестали.

Я кивнул:

– Все те вечера, когда ты говорил, что у тебя встречи, а мы с Шеннон ждали дома.

– Ага, – подтвердил он. – Муж из меня так себе.

– А в тот вечер, когда ты сказал, что был у Виллумсена, но видел, как Эрик Нерелл с женой вышли прогуляться вечером?

– Да, чуть не спалился. Естественно, я с пастбища шел. Может, даже хотел спалиться. Тяжко очень, когда тебя постоянно мучает совесть.

– Но ты выдержал, – сказал я.

Он не ответил на колкость – только голову наклонил.

– Какое-то время Мари со мной встречалась, потом почувствовала, что получила желаемое, – и бросила меня. Опять. Но я не жаловался. Это же просто… ностальгия. С тех пор мы не виделись.

– Ну а в деревне-то?

– Бывает, конечно. А она только улыбается – словно одержала какую-то победу. – Карл пренебрежительно усмехнулся. – Показывает Шеннон детей в коляске, которую, естественно, катит ее газетчик, – он же за ней как привязанный таскается. Он что-то подозревает – и это, по-моему, хуже всего. За этой порядочной, надменной рожей я вижу парня, мечтающего меня убить.

– Да ладно?

– Да. По-моему, он точно приставал с расспросами к Мари, а она нарочно ответила так, что повод для подозрений остался.

– Зачем ей это?

– Чтобы он плясал вокруг нее. Они такие.

– Кто – они?

– Сам знаешь. Мари Ос и Рита Виллумсен. Мучаются от синдрома пчелиной матки. То есть мучиться-то приходится нам, трутням. Королевы, естественно, хотят удовлетворить свои физические потребности, но в первую очередь им нужны любовь и преклонение подданных. Потом они играют нами, как марионетками, плетя свои бесконечные интриги. Черт, от этого так устаешь.

– Ты не перебарщиваешь?

– Нет! – Карл грохнул бутылку о подоконник, и две пустые упали на пол. – Между мужчиной и женщиной, которые друг другу не родня, настоящей любви не бывает. Тут кровь нужна. Общая кровь. Настоящая бескорыстная любовь бывает только в семье. Между братьями и сестрами, детьми и родителями. А остальное…

Водя перед собой рукой, он уронил еще одну бутылку, и я понял, что он пьян.

– Забудь. Это закон джунглей. Ближе себя у каждого из нас никого нет. – Он опять загнусавил. – У нас с тобой, Рой, есть только мы. Больше никого.

Интересно, говорил ли он про это Шеннон, но спрашивать я не стал.

Через два дня я поехал назад в Южную Норвегию.

Проезжая муниципальный знак, я посмотрел в зеркало. Там как будто было написано не «Ус», а «ОЗ».

43

В августе мне пришла эсэмэска.

Сердце забилось быстрее, когда я понял, что она от Шеннон.

В последующие дни я перечитывал ее множество раз, прежде чем мне удалось сообразить, что она значит.

Она хотела меня увидеть.