Королевство

– Когда отель сгорел, Виллумсен решил аннулировать сумму, которую ему должен Карл. Сумма крупная, но Виллумсен чувствовал свою вину за принятые решения – из-за них после пожара возникли дополнительные издержки.

Здесь мне надо было действовать осторожно, ведь в деревне до сих пор никто, кроме жителей Опгарда, не знал, что отель на случай пожара застрахован не был. По крайней мере, никто живой. Но я говорил правду, документы об аннулировании старого кредита и выдаче нового теперь находились у адвоката Виллумсена – и с ними все в порядке.

– Кроме того, у Виллумсена же рак был, вряд ли ему долго оставалось, – сказал я. – Вот он и хотел своего рода память после смерти оставить: как он щедро пожертвовал денег на строительство отеля, и финансовые трудности после пожара его не остановили.

– Погоди, – сказал Курт. – Так кто Виллумсену денег задолжал – Карл или компания, которой отель принадлежит?

– Сложный вопрос, – ответил я. – Поговори с Карлом.

– Мы экономическими преступлениями не занимаемся, продолжайте, – сказала Мартинсен. – Поуль Хансен потребовал, чтобы Карл отдал ему деньги, которые ему одолжил Виллумсен?

– Да. Но денег у нас не было, только списанный долг. А новый кредит нам еще не выплатили, мы его не раньше чем через две недели получим.

– Ого, – ровным тоном произнес Сулесунд.

– И что Поуль Хансен потом сделал? – спросила Мартинсен.

– Он все бросил и уехал.

– Когда это было? – Вопросы она задавала быстро, из-за чего приходилось и с ответами торопиться – нас подобным образом легко запрограммировать. Я облизал губы.

– Это было до или после убийства Виллумсена? – брякнул потерявший терпение Курт.

И когда Мартинсен к нему повернулась, я впервые заметил на ее лице что-то, кроме спокойствия и улыбки. Если бы взглядом можно было убить, Курт бы уже на тот свет отправился. Так вот где, как говорится, собака зарыта. Хронология. О визите Поуля Хансена в Опгард они что-то знали.

В сочиненной нами истории Поуль Хансен приезжал в Опгард не накануне убийства, как было на самом деле, а сразу после него и требовал деньги, которые ему не удалось стрясти с Виллумсена. Потому что лишь такая последовательность событий могла объяснить то, что Поуль Хансен и убил Виллумсена и вместе со своим «ягуаром» загремел в Хукен. Возглас Курта стал столь необходимым мне криком ворона. Я принял решение, надеясь, что Карл с Шеннон внимательно слушали возле отверстия для печной трубы и поняли, как я изменил нашу историю.

– Накануне убийства Виллумсена, – сказал я.

Мартинсен и Курт переглянулись.

– Как минимум это совпадает с тем, о чем говорил нам Симон Нергард: он видел, как «ягуар» проехал мимо его фермы по дороге, которая ведет сюда, и только сюда, – сказала Мартинсен.

– И к отелю, – добавил я.

– Но он приехал сюда?

– Да.

– Тогда странно получается: Симон Нергард говорит, что не видел, как «ягуар» назад ехал.

Я пожал плечами.

– Ну это ясно: «ягуар» белый, снега много, – сказала Мартинсен. – Или как?

– Наверное, – ответил я.

– Помогите нам, вы же в машинах разбираетесь. Почему Симон Нергард ее не увидел и не услышал?

Она молодец. Не сдается.

– Такие спортивные тачки хорошо слышны, когда они едут вверх на пониженной передаче, так? Но не когда едут вниз, если машина катится сама по себе. Думаете, так Хансен и поступил – мимо Нергарда тихо проехал?

– Нет, – сказал я. – На поворотах приходится часто тормозить, а «ягуар» тяжелый. Людям на подобных машинах просто съехать не захочется, они не из тех, кто бензин жалеет. Наоборот, им звук двигателя нравится. Если прикинуть, думаю, Симон Нергард на толчке срал.

Воспользовавшись воцарившейся тишиной, я почесал ухо. Мартинсен почти незаметно кивнула мне, как один боксер кивает другому, раскусившему ложный выпад. На этот раз им захотелось, чтобы я чуть перестарался, помогая им понять, почему Симон не видел «ягуара», а тем самым раскрыть: мне важно, чтобы они решили, будто «ягуар» проехал мимо Нергарда в деревню. Но зачем? Мартинсен проверила, записывает ли телефон наш разговор, и тут резко вмешался Курт:

– Почему ты не рассказал про головореза, когда узнал о смерти Виллумсена?

– Потому что все считали ее самоубийством, – сказал я.

– И тебе не бросился в глаза тот факт, что случилось это именно тогда, когда, как тебе известно, его угрожали убить?

– Об угрозе головорез ничего не говорил. У Виллумсена рак был, и, наверное, другой вариант – месяцы боли. Я видел, как от рака умирал мой дядя Бернард, поэтому нет, странным мне это не показалось.

Курт перевел дух, собираясь еще что-то сказать, но Мартинсен подала знак рукой – достаточно, – и он заткнулся.

– И больше Поуль Хансен здесь не появлялся? – спросила Мартинсен.

– Нет, – ответил я.

Я увидел, как ее взгляд проследил за моим до печной трубы.

– Уверены?

– Да.

Они еще что-то знали, но что именно? Что? Я видел, как Курт бездумно возится с кожаным чехлом мобильного телефона, висящим на ремне. Вроде бы даже похожий у его отца был. Мобильный телефон. Опять он. Вот что не давало мне уснуть, вот что я забыл, какую ошибку не заметил.