Королевство гнева и тумана

— Почему его называют Косторезом?

— Увидишь.

Риз остановился перед гладкой каменной плитой. Меж тем туннель продолжался, уходя неведомо в какую тьму. Воздух здесь был гуще. Мои облачка пара растворялись почти мгновенно.

Ризанд выпустил мою руку, но лишь затем, чтобы коснуться камня. От прикосновения камень задрожал, как водная гладь, и перед нами появилась дверь.

Как и входные ворота, она была из костей. Ее поверхность густо покрывали изображения: растения и животные, моря и облака, звезды и планеты, младенцы и скелеты. Добро и зло, перемешанные в самых невообразимых пропорциях.

Дверь качнулась и открылась сама собой. В камере было ничуть не светлее, чем в туннеле.

— Я украшал резьбой двери каждого узника, — послышался тонкий голосок изнутри. — Но моя дверь — краше всех.

— Вынужден согласиться, — ответил Ризанд.

Он вошел в камеру. Световые шары выхватили из темноты черноволосого мальчишку, сидевшего на полу возле дальней стены. Пронзительно-синие глаза взглянули на Ризанда, затем скользнули в проем, где остановилась я.

Риз полез в мешок… Нет, никакого мешка не было. Он полез в карман между мирами, служивший ему своеобразной кладовой. Словом, в руках Риза появился какой-то предмет, который он бросил мальчишке. На вид «ребенку» было лет восемь. Я присмотрелась к подарку Риза. На грубом каменном полу белела кость: длинная, крепкая и зазубренная с одного конца.

— Это малая берцовая кость, с помощью которой Фейра убила Мидденгардского червя, — пояснил Риз.

Я замерла. В моей костяной ловушке, расставленной на червя, было полным-полно костей. Я тогда и не заметила, какая из них оборвала жизнь твари. Я вообще сомневалась, удастся ли моя затея.

— Входи, — сказал мне Косторез.

Голосок у него был детским, но без детской невинности и доброты.

Я сделала шаг и снова остановилась.

— Как же давно ко мне ничего не попадало из внешнего мира, — сказал мальчишка, быстро оглядывая меня.

— Здравствуй, — сумела произнести я.

Он улыбнулся, изображая детскую невинность:

— Ты боишься?

— Да, — ответила я, памятуя первое наставление Риза: «Ни в коем случае не ври».

Мальчишка встал, однако к нам не подошел.

— Фейра, — произнес он, запрокинув голову.

В свете шаров его волосы отливали серебром.

— Фей-ра, — повторил Косторез, словно пробуя мое имя на вкус. Затем, опустив голову, спросил: — Куда ты попала, когда умерла?

— Твой вопрос в обмен на мой вопрос, — ответила я, вспомнив другое наставление, полученное от Риза за завтраком.

Косторез наклонил голову в сторону Ризанда:

— Ты всегда был смышленее своих предшественников.

Затем его пронзительно-синие глаза снова взглянули на меня, и мне показалось, что в них вспыхнул огонь.

— Расскажи, куда ты попала и что видела, и я отвечу на твой вопрос.

Риз едва заметно кивнул, однако взгляд у него был тревожным. То, о чем спрашивал Косторез… Я заставила себя успокоить дыхание, чтобы обдумать ответ. Чтобы вспомнить.

Чтобы снова пройти через кровь, боль, крики и медленную смерть… Амаранта ломала мне тело, убивала медленно, не спеша. Риз стоял неподалеку, рыча от бессильной ярости и глядя, как я умираю. Тамлин ползал на коленях перед троном, умоляя меня пощадить… Но мне было так невыносимо больно, что я сама хотела поскорее оборвать свое мучительное существование.

Риз застыл, внимательно следя за каждым движением Костореза, словно мои воспоминания свободно проходили через заслоны в разуме. Еще утром я не сомневалась в их прочности. Может, он подумал, что сейчас я позволила им упасть?

Мои пальцы сжались в кулаки.

Я выжила. Я выбралась из Подгорья. И отсюда сегодня выберусь тоже.

— Я услышала хруст, — начала я рассказ, и Риз повернулся ко мне. — Этот хруст я услышала, когда она сломала мне шею. Я слышала не только ушами. Изнутри тоже. Костями черепа. Я умерла, едва успев испытать первую волну боли.

Глаза Костореза из синих сделались фиолетовыми и вспыхнули ярче.

— А затем наступила темнота. Не такая, как здесь. Но в темноте была… нить. Может, это называлось по-другому. Я потянула за нить и вдруг снова обрела способность видеть. Не своими глазами. Его. — Я кивнула в сторону Риза, потом разжала татуированные пальцы левой руки. — Я знала, что мертва. Крошечный кусочек души — это все, что от меня осталось. Тот кусочек цеплялся за нить, соединяющую наш уговор.

— А во тьме был еще кто-то? Ты что-нибудь видела?

— Только ту нить. Больше ничего.

Ризанд побледнел, губы его плотно сжались.

— Когда меня воссоздали заново… воскресили… я вернулась по той нити. Я знала: на другом конце — дом. Там был свет. Это напоминало плавание сквозь искрящееся вино.

— Ты боялась?

— У меня тогда было единственное желание — вернуться в мир, откуда меня вырвала смерть. Я так этого хотела, что для страха не оставалось места. Худшее уже произошло. Темнота вокруг меня была тихой, спокойной. Пожалуй, я могла бы в нее погрузиться. Но я хотела вернуться в знакомый мир. И я выбрала нить.

— И что же, никакого другого мира там не было? — допытывался Косторез.

— Возможно, и был, но я его не видела.

— Ни света, ни портала?