Королевство Крамтон (СИ)

Когда я случайно проговорилась об этом, Гнед жутко рассмеялся. Он сказал, что верховный жрец живет лучше и роскошнее короля, а Серая гора внутри давно превзошла дворец. Но короля люди любили, а Усдана ненавидели. Гнед ответил на это, что когда ты знатен и очень богат, тебе плевать на мнение простых людишек.

Пока он говорил это, то не заметил, как вокруг собрались местные мальчишки.

— Гнед-горшечник, сын горшечника! — стали дразнить они его. — Первый горшок в Крамтоне!

Глаза Гнеда страшно вспыхнули, а подбородок ужасно побледнел. Он сжал кулаки и бросился на дразнивших. Ладони у него были широкие, и кулаки большие, но руки тонкие, как хворостины. И местные мальчишки с хохотом отбегали недалеко и снова и снова дразнили его. Пока Гнед особенно усердно не погнался за самым младшим из них и не растянулся в канаве с остатками дождя и помоев. Мальчишки, посмеявшись, ушли. Я протянула Гнеду руку, но он прогнал меня. На этой улице жили придворные и воины короля, и мы были их детьми, и только Гнед был сыном горшечника.

И все же про Серую гору говорили. Слуги в нашем поместье, мальчишки с нашей улицы и знакомые моих родителей. Серая гора была тайной, страшной тайной. Тех, кто получал серые билеты, забирали жрецы и привозили в гору. Да, верховный жрец никогда не покидал гору, но его помощники сновали повсюду.

Что происходило внутри горы с получившими серые билеты, никто не знал. Через три дня, ночью, в темноте, приготовленных жертв выводили к самой Серой стене и оставляли там. Никто не знал, когда придет Нежить. Гнед, когда еще не перессорился со всеми местными мальчишками, рассказывал, что побывал на месте жертвоприношения. К Серой горе было идти очень долго, а потом также долго возвращаться, но отец Гнеда, горшечник, беспробудно пил и не интересовался сыном.

— Было темно, хоть глаз вырви, — жутким голосом рассказывал Гнед, — и тихо, как на кладбище.

— Как они выглядели, эти жертвы? — жадно спросил кто-то из мальчишек. — Все тряслись от страха?

— Не знаю, я их не видел, — отмахнулся сын горшечника, — я смотрел только на стену. И тут пришла она..

Гнед замолчал, а мы раскрыли рты и ждали. Он словно ушел в себя, и судорога прошла по его лицу и искривила рот.

— Нежить выскочила резко, — Гнед вдруг выбросил вперед свои худые руки, скрючив пальцы, и мы закричали и отскочили от неожиданности и страха, — у нее была огромная голова без глаз и носа, с большущим ртом, полным зубов. Все как кинжалы. Она понюхала каждого, а потом вцепилась зубами в шею одной и жертв и стала раздирать ее на клочки!

Я не смогла дальше слушать и убежала. Ночью я не могла уснуть, и со мной до утра просидела няня Дипл, не смыкая глаз. А старый Дипл все приносил новые яркие свечи.

— Как же он видел, если было так темно? — засомневался Дипл в словах Гнеда.

Но моим родителям они ни словом не обмолвились об этом. Мои отец и мать жалели Гнеда — полусироту, и иногда приглашали к нам. Его большие глаза становились еще больше, когда он осматривал сад и поместье. Родители даже думали о том, не пригласить ли его на мои занятия с учителем и спрашивали об этом меня. Но один случай все изменил.

У Гнеда не было матери, а отец о нем почти не заботился. Поэтому моя мама решила угостить его вкусной домашней едой. Самые вкусные пироги пекла ее няня, когда мама была маленькой. Теперь няня была совсем старенькой, и жила у нас на покое, но согласилась испечь целых три. Когда они испеклись, то пахли так вкусно, что я прибежала на кухню.

— Это для бедненького сына горшечника, — сказала старенькая мамина няня.

К несчастью, это услышал Гнед, который уже стоял за дверью. Он заскочил внутрь, бледнея и краснея, и разразился страшной руганью на опешившую старушку. После этого мои родители больше никогда не приглашали его в поместье.

Поэтому мне не пришлось делить с Гнедом занятия с учителем. В ту пору учитель рассказывал мне о дриввах. Давным-давно дриввы пришли на наши земли и попросили защиты у первого короля. Их гнали отовсюду, потому что почти все они не были похожи на людей. Среди них были корявые, как высушенный старостью ствол, и склизкие, как кожа жабы. Так описывал учитель, и мурашки пробегали по моей коже. Ни за что на свете я не хотела бы встретиться с ними.

— Дриввы склизкие? — удивилась моя мама, когда я поведала ей об этом.

Она не стала спорить, но я видела, что она не согласна с учителем. Однажды, когда мы гуляли в Зеленом лесу, она сказала:

— Давным-давно в этой части леса жили дриввы, похожие на людей.

Я тогда только попросила маму как можно скорее уйти оттуда. Хотя почти все дриввы ушли из Крамтона во время Великой войны или были изгнаны жителями королевства, но некоторые остались. По крайней мере, ходили такие слухи. И мне совсем не хотелось повстречать их на узкой тропинке.