Королевство крестоносцев (Два века правления европейских рыцарей на древних библейских землях. От взятия Иерусалима до падения Акры)

Крестоносцам было суждено существовать в дуалистичном обществе. Использование определений «завоеватели и завоеванные», «эксплуататоры и эксплуатируемые» вполне уместно, но, чтобы понять их подлинное значение, необходимо выйти за рамки чисто внешних о них представлений. По всей вероятности, эксплуатация в правление крестоносцев была менее суровой, чем при власти мусульман или в соседних мусульманских странах. Многие из местных крестьян уже давно потеряли свои права собственности и стали арендаторами мусульманского землевладельца, городского купца или вакфа. Крестьянина эксплуатировали и прежде, и даже, как мы уже говорили, в гораздо большей степени, чем при крестоносцах. За исключением особых случаев, таких как война или арбитраж франкского феодала, новый режим был не столь репрессивным. Но для крестоносцев роль завоевателя и эксплуататора создала совершенно новый тип отношений. При более суровом мусульманском правлении эксплуатируемый был частью той же самой религиозной общины, одной из основ исламского общества. Более того, он принадлежал к той же самой культурной общности, что и его эксплуататор. Он мог смотреть с фатализмом на свою участь, как заранее предопределенную, как это было и с европейским крепостным, или рассматривать эксплуатацию и судебные поборы как нечестивые поступки, за которые придет расплата в этом или ином мире. Хотя общественные и религиозные деятели осуждали жестокость феодалов и нечестие правителей, но возмущались они не их поведением; негодование имело место в связи с существовавшей социальной несправедливостью и тяжелым материальным положением угнетенных. В случае с крестоносцами та же самая эксплуатация означала нечто иное. Причиной возмущения было не экономическое положение. Появлялось чувство унижения, поскольку завоеватели были неверными, что противоречило воле Аллаха. Эксплуататор был чужеземец, враг религии, притеснитель верующих. Это создавало непреодолимую пропасть, которую невозможно преодолеть даже самым терпимым отношением.

Таким образом, с обеих сторон сложилась идеология и практика неприятия друг друга. Никакая интеграция, даже сближение были невозможны, обе стороны отрицали друг друга. Неизменность этой колониальной ситуации имеет важнейшее значение. Почему неизменность? Почему не было изменений, или почти не было, на протяжении двух столетий? Самая явная причина – это экономическая зависимость завоевателей от завоеванных в их повседневном существовании. Это свидетельствует о гораздо большем, чем политическом доминировании, поскольку диктовало политику, основным постулатом которой был отказ от любого сближения и интеграции, которые могли подорвать существующий порядок. Теоретически интеграция была возможной. Тем, что разделяло франков и нефранков, были религия и завоевания. Но это не обязательно создавало непреодолимую ситуацию. Только человеческий фактор делал положение неизменным. Не только первые завоеватели, но и их потомки и все будущие иммигранты пожинали плоды завоевания. Их участие заключалось в том, что они имели свою долю в христианском наследии, а в глазах крестоносцев в наследии католической веры.

Это рассуждение заставляет предполагать, что любой местный мусульманин, обращенный в католицизм, тем самым становился полноправным гражданином. Действительно, таков был закон королевства. Но он не действовал для значительной части завоеванного населения, хотя отдельные обращения определенно имели место. Обращение было равносильно ассимиляции. Неофит не только порывал с прежней верой и с собратьями по вере, но принимал язык своего нового окружения (французский) и религии (латинский), а также становился членом какого-либо класса (знати или горожан). Это было возможно, только если принимающее общество считает обращение и ассимиляцию важной целью, если они имеют миссионерский характер, религиозный или культурный, или оба вместе. Особенностью Латинского королевства был тот факт, что его общество никогда не было миссионерским и никогда не заявляло об этом. В некоторых случаях политика королевства препятствовала проведению миссионерской деятельности. Достаточно ознакомиться с обличительными заявлениями епископа Акры Жака де Ви-три в первой четверти XIII в., чтобы получить представление об оказываемом ей противодействии. Не было для европейского прелата более актуальной и благородной задачи, чем проповедовать схизматикам, еретикам и мусульманам учение о спасении. К своему величайшему удивлению, он обнаруживал, что и франки не принимают его слов. Они были готовы сражаться и умирать за свою веру, но не готовы заниматься обращением в истинную веру и помочь даже пожелавшим этого.