Королевство Крови и Огня

Он взмахнул рукой, отдавая безмолвный приказ. И прежде чем я успела сообразить, что происходит, двое дюжих иссаров скрутили меня и поволокли к алтарю. Они без церемоний швырнули меня на холодный камень, придавили за плечи, не давая шевельнуться.

– Не надо! – сдавленно вскрикнула я, понимая, что сейчас произойдет что-то непоправимое. – Прошу, не делайте этого!

Но Эйрик уже склонился надо мной, занося меч. В его глазах плясало безумное пламя, губы кривились в жестокой усмешке.

– Ты отказалась принять дар добровольно. Что ж, мы вольем его в тебя силой. Направим твою тьму в нужное русло, сделаем послушной нашей воле.

Острие меча, сверкнув, легло мне на лоб. Эйрик забормотал слова на неизвестном гортанном наречии, и мне показалось, будто сами стены вокруг содрогнулись. Алтарь подо мной завибрировал, по телу побежали ледяные мурашки.

А потом боль. Дикая, невыносимая, раздирающая на части. Казалось, в мою плоть вонзились тысячи раскаленных игл, прожигая до самых костей. Я закричала, забилась в железной хватке иссаров, но не могла освободиться, не могла даже пошевелиться…

В этот миг сознание померкло, ускользая в спасительную темноту. А когда я вновь открыла глаза, мир вокруг изменился.

Он стал четче, ярче, будто с глаз сдернули пелену. Я видела мельчайшие трещинки на стенах, жилки на руках держащих меня иссаров, зловещий блеск в глазах Эйрика. Слышала стук множества сердец, шорох мантий, шелест падающих капель.

Моя тьма ликовала. Я ощущала ее почти физически – голодную, жаждущую, стремящуюся насытиться. Она тянулась к силе иссаров, вибрировала подобно натянутой тетиве, готовая сорваться в любой миг.

Кровь стучала в висках, тело будто пронзали разряды тока. Каждая клеточка звенела от переполняющей энергии, грозящей вот-вот выплеснуться наружу разрушительной волной.

Эйрик склонился ко мне, заглядывая в глаза. В черных провалах зрачков плясали алые всполохи. Голос его прозвучал вкрадчиво и властно:

– Ну что, акайра? Теперь ты готова внять нашей воле? Готова принять свое истинное "я"?

В этот миг что-то во мне сломалось. Последние крохи самоконтроля разлетелись вдребезги под напором всепоглощающего голода. Моя сила, получив свободу, ринулась вперед, жадно тянясь к источнику могущества.

Я впилась взглядом в Эйрика, чувствуя, как губы расползаются в жуткой улыбке. Моя тьма коснулась его ауры, пробуя, изучая, предвкушая… А затем вцепилась, начала высасывать, опустошать с неумолимостью разверзшейся бездны.

Эйрик вскрикнул. Его лицо исказилось, будто в муке, по лбу побежали капли пота. Он пытался сопротивляться, призывал свою магию раз за разом, но все было тщетно.

Я упивалась его силой, его агонией. Чувствовала, как вместе с даром утекает и сама его жизнь, как истончается и меркнет искра в груди. Еще чуть-чуть – и от могучего лорда-командующего останется лишь бездыханная оболочка…

Но внезапно мощный удар обрушился мне на затылок. Сознание померкло, хватка пустоты ослабла. Краем угасающего взора я увидела побелевшего Деймона. В его глазах плескались ужас и решимость.

– Прости, Адель, – выдохнул он. – Но я не могу позволить тебе убить его. Даже ради тебя самой.

Холодное осознание обрушилось, подобно камнепаду. Похоже, я проиграла. Орден все-таки получит свое чудовищное оружие, сломает меня, превратит в послушную марионетку.

И мир погрузился во тьму. Я падала, падала в беспросветную бездну, утратив последнюю надежду на спасение.

***

Не знаю, сколько времени прошло в душной, липкой темноте каменного мешка. Часы, дни – здесь, в недрах Исхаррата, время утратило всякий смысл. Мерно капала вода, по стенам плясали зловещие тени факелов, и только боль, тупая, ноющая боль в закоченевшем теле напоминала, что я еще жива.

Меня скудно кормили, и поили. Словно я была не человеком даже, а животным, жалкой тварью, не стоящей внимания. Впрочем, для иссаров я, верно, такой и была. Акайра, демоново отродье, подлежащее либо уничтожению, либо подчинению.

Порой в затуманенное сознание прорывались обрывки реальности. Злобный оскал Эйрика, боль от стальной хватки стражей, едкий, удушливый запах лириума, которым пропитались стены темницы. Приглушенный лязг засовов, шорох чьих-то шагов за дверью. Гадкий, булькающий смех и обрывки фраз: "Ну что, дрянь, покаялась? Готова служить Ордену, как велено?". Или: "Смотри-ка, никак сдохла, упрямая сука! Туда ей и дорога".

Я тряслась на ледяном полу, обхватив себя руками, и тихо подвывала. Мутило от голода и вони, тело сводило судорогами, в висках стучала кровь. Перед глазами все плыло, реальность путалась с беспамятством, явь – с бредом. Хотелось куда-то бежать, кричать, молить о пощаде. Вот только кого? Тех, кто желал мне лишь зла?

Порой, в особенно мрачные мгновения, меня охватывало малодушное желание – просто забыться, провалиться в спасительную тьму небытия. И не чувствовать больше ничего – ни боли, ни страха, ни всепоглощающего голода моей темной сути. Сдаться, принять неизбежное, умолять тюремщиков о пощаде… Но каждый раз я отгоняла эти мысли, запрещала себе даже думать о капитуляции.