Королевство Крови и Огня

Обрывки разговоров накатывали со всех сторон удушливой волной, выбивая почву из-под ног. Горло сжимали спазмы тошноты пополам с истерическим смехом. Это безумие, какой-то дикий фарс! Неужели иссары и вправду скормили всем байку о том, что я извела Николаса и еще двоих?

Ник ведь обратился в нейзери у меня на глазах, поглощенный собственной тьмой. Но похоже, здесь об этом никто даже не подозревал. Зато охотно смаковали небылицы о моей кровожадности и коварстве.

Я с трудом удерживалась от слез. Предательство жгло каленым железом, горечь разочарования душила. Те, кого я привыкла считать друзьями, с готовностью поверили в самую чудовищную ложь. И теперь упивались моим падением, бросая в спину камни презрения.

Гомон голосов внезапно стих, будто отрезанный ножом. Я подняла глаза и увидела в конце галереи две до боли знакомые фигуры – Амелию и Селесту, закутанных в черные траурные платья. Плотные вуали скрывали их лица, но я сразу их узнала. Предательниц, оболгавших меня на допросе, чтобы выслужиться перед Фэйрфаксами.

Амелия, увидев меня, вдруг сорвалась с места. С диким криком она подлетела ко мне и вцепилась ногтями в лицо, царапая щеки. Вуаль слетела, явив покрасневшие от слез глаза, в которых плескались боль и неподдельная ярость.

– Ты, подлая тварь! – визжала Амелия, хлеща меня по щекам. – Как ты посмела отнять его у меня? Забрать Ника, любовь всей моей жизни! Лучше бы ты сдохла, мразь!

Стражники кое-как оттащили от меня обезумевшую девушку. Я стояла, пошатываясь, чувствуя на разодранной щеке теплую кровь. Иссары, что вели меня, ощутимо напряглись. Их пальцы крепче стиснули мои локти, а взгляды забегали по сторонам, высматривая новую угрозу.

– Прости ее, она вне себя от горя, – произнес за спиной до тошноты сочувственный голос.

Я обернулась и встретилась взглядом с васильковыми глазами Селесты. Траурная вуаль оттеняла фарфоровую бледность ее кожи. Бывшая подруга смотрела на меня с нарочитой печалью, чуть склонив головку набок. На точеном личике застыло скорбное выражение, но в глубине зрачков плясало злое веселье.

Меня пронзило недоумение пополам с обидой. За что, ну за что Селеста так меня ненавидит? Ведь мы почти не общались до того, как я сблизилась с Ником и его компанией. Я никогда не переходила ей дорогу, не задевала ни словом, ни делом. Почему же сейчас в ее глазах столько злорадства и неприкрытой враждебности?

Будто подслушав мои мысли, Селеста вдруг скривила губы в презрительной усмешке. Процедила еле слышно, так, чтобы уловила только я:

– Ты получишь по заслугам, Адель. Так всегда бывает с теми, кто встает на пути истинного предназначения. Кто мнит себя умнее древних законов бытия.

Она выделила голосом "истинное предназначение", и меня прошиб озноб. В этих словах было что-то зловещее, мистическое. Будто Селеста говорила не о законах академии или королевства, а о чем-то неизмеримо более великом и первобытном.

– О чем ты? – пролепетала я пересохшими губами. – Какое предназначение? Я ничего не понимаю…

Васильковые глаза Селесты полыхнули нехорошим огнем. На миг мне почудилось в них что-то темное, древнее, совсем не человеческое. Но миг спустя наваждение исчезло, и она вновь стала прежней – скорбной подругой с постной миной.

– Неважно, – отрезала Селеста. И ее голос раздался в моей голове. – "Ты свой выбор сделала. Теперь пожинай плоды. И да, время на исходе, твое поражение близко".

Я отшатнулась, а она уже начала картинно причитать:

– Адель, милая, за что же ты так с нами? Мы ведь любили тебя, верили… А ты предала наше доверие. Жестоко обманула, прикинувшись невинной овечкой. Теперь из-за тебя погиб цвет нашей академии! И бедный Николас…

С этими словами она отвернулась и что-то зашептала на ухо всхлипывающей Амелии. А я осталась стоять, оглушенная и растерянная. В душу закралось нехорошее предчувствие, что я невольно оказалась вовлечена в какую-то древнюю игру. Марионеткой в руках тех, чьи мотивы и цели пока не в силах постичь.

Конвоиры вновь рванули меня за руки, принуждая идти вперед. Я покорно плелась, низко опустив голову. Изо всех сил старалась не смотреть на перешептывающихся студентов, не слышать их ядовитых смешков.

Казалось, даже стены вокруг источают неприязнь и желчь. Портреты давно почивших магистров глядели со стен надменно и осуждающе. Витражные блики ложились на пол пугающе-алыми пятнами, словно потеки крови.

Нервы были натянуты до предела. Каждый шорох, каждая тень заставляли внутренне сжиматься. Я чувствовала, как атмосфера вокруг накаляется и сгущается, будто перед грозой. Воздух словно наполнился разрядами тока, от которых волосы вставали дыбом.

Иссары тоже ощутили неладное. Они заозирались по сторонам, на ходу нашептывая охранные заклинания. Пальцы их то и дело касались рукоятей мечей, а шаги становились все быстрее и тверже.

Что-то приближалось. Что-то ужасное и неотвратимое надвигалось на нас из призрачных теней. Я знала это с пугающей ясностью. Чуяла всеми фибрами души, каждой истерзанной нервной клеткой.