Королевство на краю моря (ЛП)

Он не запомнил, что было до, а что после: воспоминание вставало перед глазами фотографией. Компания друзей, промокших до нитки, по щиколотку в грязи — они тогда возвращались в поместье, кто в купальниках, кто в плавках. С Крэбба те в который раз спали, отчего Милисента закричала. Панси наконец-то прекратила пересказывать сплетни из Хогвартса и огляделась с досадой на изящном личике. Гойл прикрыл глаза, Тео оперся локтем на плечо Драко, а по округе разнесся редкий смех Блейза.

Из всех воспоминаний детства это было любимым. Что бы он ни делал, ничто не могло сравниться с ощущением дружеской поддержки, радости, свободы и бессмертия, которые сопровождали то лето. Ничто. Тот момент — уникален.

Драко устроился в самом темном углу кабинета: между стеной и стеллажом с зельями. Из-за света голова ныла сильнее, а на занавески Драко не тратился. Он потер виски, прогоняя боль, и глубоко вздохнул, пережидая вспышку.

У него был список заклинаний, которые могли помочь вытащить воспоминания о той ночи, раз у самого не получалось. Драко надеялся прояснить ситуацию, отыскать события, что послужили всему причиной. Держа в руках флакон, он не представлял, что там увидит. При процедуре в памяти ничего не всплыло — только добавилось боли.

Он чуть не вырубился, добираясь до угла. Агония терзала так долго, что казалось, вовсе не стихнет. Разве что после прыжка со скалы. Любая попытка подумать оборачивалась чувством, что в мозг втыкают кинжалы, а перед глазами все плыло как в тумане.

Драко не знал, сколько еще выдержит. Становилось лишь хуже, и он боялся, что от следующей попытки колдовать уже не оправится.

И.

Впервые в жизни Драко довелось дотронуться до девчачьей груди через месяц после тринадцатого дня рождения. К этому времени он уже не раз целовался — и только однажды это случилось не в игре на поцелуи, — но еще никогда не общупывал девчонок. Первый раз вышел случайно. Тем летом они развлекались на озере, и Драко обхватил Милисенту. Потянул ее назад, ладонь прижалась к груди, и пришло осознание. Милисента только покраснела, а его захлестнуло то лихорадочное возбуждение, свойственное лишь детям на пороге половой зрелости.

Тогда он случайно задел ее грудь раз двадцать.

Помедлив пару секунд, Драко зашел на кухню и бросил перед холодильником пакеты с продуктами. Оглядел ящики и покупки, потом покосился на Грейнджер. Вид у нее был напряженный и стесненный, она как раз заправляла салат. Возможно, на кухне они столкнулись впервые.

Драко отвел глаза, но взгляд тут же притянуло обратно — к отличию, замеченному вот только что. Она что… На ней не было лифчика. Он обратил внимание на другой, покатый, контур под тканью. Под ней прорисовывались соски, то ли от холода, что он с собой принес, то ли от чего-то другого. Взгляд по своей воле отмечал, блуждал, обшаривал. Он пожирал глазами Гермиону Грейнджер, и напряжение в них соответствовало напряжению внизу живота. Мысли, вызванные видом ее груди, тревожили, а перед глазами мелькали картинки, которые невозможно было остановить, но Драко прекратил пялиться, лишь заметив, что она поворачивает голову.

Взгляд метнулся к ее лицу, проверяя, попался ли он, но Грейнджер отвернулась к салату. Драко никогда не одобрял мальчишеские отговорки, но они были заложены в парнях самой природой. Какой бы ни была женщина, если она без лифчика, у мужчины обязательно проснется фантазия. О форме, цвете, ощущении в ладонях и на губах.

К груди у Драко было особое отношение. У Тео — к ногам, Крэбб западал на задницы, а МакМиллан был из фут-фетишистов. Но для Драко на первом месте стояла грудь, и сдержаться было невозможно. У него не было претензий ни к одной паре, что он встречал. А у Грейнджер… у Грейнджер была неплохая…

— Я их стирала. Часто. — Рука, толкнувшая контейнер с какой-то едой обратно в холодильник, замерла, взгляд уперся в раздраженную Грейнджер. — У меня больше нет одежды. Поэтому все выцвело и…

Она махнула рукой, и он, откашлявшись, развернулся к холодильнику. Твою мать. Драко вдруг пришел в себя и смирил мысли, пока те окончательно не вышли из-под контроля. Пока она не заметила его возбуждения и не захлебнулась негодованием. Естественная реакция, подумаешь. Какая разница, Грейнджер это или кто другой — и чем там еще он убеждал себя в прошлый раз… и второй, и десятый.

Драко потянулся к пакету, и в поле зрения попали верхние пуговицы ее рубашки. Он отшатнулся и врезался в холодильник, чуть не свалившись на задницу. Поспешно отступил на три шага, хотя ее рука схватила его за рубашку еще на первом, и Драко пришлось зацепиться за верх холодильника, лишь бы удержаться на ногах.

— Дерьмо, — ругнулся он на выдохе, выпрямляясь из неестественной позы. Он только что вел себя как тупица-второгодка, впервые узнавший, что у девчонки есть чему подпрыгивать.

— Прости, я просто… — Грейнджер разжала пальцы и взмахнула бутылкой с соусом. Щеки у нее покраснели, а взгляд был немного дикий.

В горле что-то клокотнуло, и Драко забрал у нее заправку, а Грейнджер смущенно стянула ворот.