Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата

Аэлина засопела и приподнялась на локтях – взглянуть на сосредоточенного Рована. Узоры на собственной спине ей были не видны, но она знала их рисунок. Рован повторял татуировку, которую делал ей еще в крепости Страж Тумана: история о тех, кого она любила, и обстоятельствах их гибели. Тогда узоры ложились прямо на шрамы. Шрамы исчезли, а узоры Рован надежно сохранил в своей памяти.

Но к прежним узорам он сегодня добавит новые. Татуировка на лопатках, напоминающая распростертые крылья. Во всяком случае, Рован так ей сказал. История про Аэлину и Рована, начавшаяся в гневе и печали и ставшая совершенно иной.

Хорошо, что этим сегодня его работа и завершится. Изображением их счастья.

– Скоро мы подойдем к Эндовьеру, – сказала Аэлина, упираясь ладонью в подбородок.

Рован продолжал наносить узоры. Он слышал каждое слово, и его вопрос был продуманным и взвешенным:

– Как ты хочешь поступить с этим местом?

Аэлина поморщилась. Не от вопроса, а от иголки, задевшей чувствительное место возле позвоночника.

– Сжечь дотла. А горы – превратить в груды обломков.

– Прекрасно. Я тебе помогу.

– И что же, легендарный принц-воин даже не посоветует мне поберечь магическую силу? – слегка улыбнулась она. – Не предостережет от напрасной траты?

– Легендарный принц-воин посоветует тебе держаться до конца, но если уничтожение Эндовьера будет этому способствовать, он готов помочь.

Аэлина умолкла. Ее хватило на несколько минут.

– В прошлый раз ты, кажется, управился быстрее.

– Я внес некоторые улучшения в прежний узор. И потом, новый тоже потребовал времени.

Она снова замолчала. Иногда на коже выступала кровь. Рован вытирал капли тряпкой и продолжал.

– Вряд ли я смогу, – тихо призналась Аэлина. – Не знаю, хватит ли у меня сил просто взглянуть на Эндовьер, не говоря уже о том, чтобы его разрушить.

– Хочешь, чтобы этим занялся я?

Спокойный вопрос воина. Аэлина знала: он готов взять это на себя. Если она попросит его слетать в Эндовьер и превратить бывшее каторжное поселение в прах, Рован так и сделает.

– Не надо. Думаю, мы там вообще никого не встретим. Ни надсмотрщиков, ни каторжан. Спасать некого, а рушить убогие постройки… зачем? Мне хочется проехать мимо Эндовьера и больше никогда о нем не вспоминать. Или я рассуждаю как трусиха?

– Ты рассуждаешь как человек. – Он задумался. – Или… как фэйка.

Аэлина смотрела на сплетенные пальцы и хмурилась.

– Знаешь, внешне я все больше ощущаю себя фэйкой. Я даже забыла, когда в последний раз находилась в человеческом теле.

– Так это хорошо или плохо? – не прекращая работы, спросил Рован.

– Даже не знаю. В глубине души я была и остаюсь человеком, невзирая на всю эту красивую чушь о фэйской королеве. Мои родители были людьми, и их родители – тоже. И если во мне отчетливо проявилось наследие Мэбы… Я – человеческая женщина, способная превратиться в фэйку. Человек в фэйском теле.

О продолжительности жизни, многократно превосходящей человеческую, Аэлина умолчала. Учитывая, чтó ждет их впереди, было как-то не до разговоров о бессмертии.

– А мне ты представлялась человеком с фэйскими инстинктами, – возразил Рован. – И они в тебе перевешивали человеческие.

Аэлина почувствовала его усмешку.

– Это стремление к защите всех, кто тебе дорог, властность, агрессивность…

– Ты бесподобен в своем умении говорить комплименты женщинам: что человеческим, что фэйским.

Смех Рована жаркой волной обдал ей спину.

– А почему одновременно нельзя быть человеком и фэйкой? Почему нужно выбирать?

– Потому что люди постоянно требуют определиться. Или одно, или другое.

– Помнится, тебе всегда было плевать на требования людей.

– Верно, – согласилась Аэлина.

Новый болезненный укол заставил ее стиснуть зубы.

– Я рада, что ты здесь. Не хотелось бы снова встречаться с Эндовьером в одиночку.

Встречаться с частью ее относительно давнего прошлого, где каждый день состоял из истязаний и усилий выжить. К встрече с недавним прошлым Аэлина пока была не готова.

Игла замерла. Отупляющая боль прекратилась. Губы Рована коснулись спины Аэлины в том месте, где он начал новый узор. Такой же узор был и на его спине. Тот появился стараниями Фенриса и Гареля, неутомимо трудившихся над спиной Рована на каждом привале.

– И я рад, Огненное Сердце, что нахожусь рядом с тобой.

Знать бы, какой срок отмерили им боги.

Элида тяжело опустилась на койку и с тихим стоном принялась расшнуровывать сапоги. Сегодня она опять помогала Ириане в целительской повозке и изрядно устала. Втирание мази в увечную лодыжку представлялось ей божественным наслаждением. Элида не роптала на загруженность работой. Поручения, которые давала ей Ириана, отгоняли мысли. А их хватало с избытком. О том, как она поступила с Варноном, об участи Перранта и, конечно же, о том, что ждет их в Оринфе и сумеют ли они победить моратские полчища.

На другой койке сидел Лоркан, держа в руке яблоко, наполовину очищенное от кожуры.

– Тебе нужно почаще отдыхать, – сказал он.

Элида отмахнулась, стягивая сапог:

– Ириана беременна. Ее тошнит чуть ли не каждый час, и то ничего. Уж если она не отдыхает, я тем более обойдусь.