Королевство Риордания. Графиня Харель

— Королева Мишель, никогда не дружила с Сесилией. Они были врагами еще со времен обучения в академии. Мишель была первой настоящей любовью короля. Что послужило причиной их резкого расставания и женитьбы короля на Сесилии, никто не понимал никогда! Все произошло слишком быстро! Ты говорила о любовных зельях? Почему королева не могла использовать приготовленное кем-то ведьмовское зелье? Их распознать трудней, чем «варево» зельеваров. А когда король объявил о помолвке и женитьбе на Форн, Мишель переехала к моей матери, своей сестре-близнецу, и отцу в замок. Тетка жила с нами до переворота. Только после смерти Сесилии, король снова вспомнил о своей первой любви…

Я молчала внимательно слушая.

— А теперь ответь: могла Верховная ведьма передать свою силу маленькому ребенку? Своей дочери?

Я не считала, что имею право отвечать на этот вопрос и стояла, как гром пораженная. Корин сделал свои выводы, правильно поняв мое молчание.

— Она вступила в силу в одиннадцать лет, как ты и сказала. И ведьма не набиралась опыта, она просто не достигла нужного возраста. Патрисия сильно изменилась. Стала самоуверенной, озлобленной, замкнутой. А во время лунных циклов, она имеет особенность запираться в своих покоях и долго страдать от своего состояния. Отказывается от помощи королевских лекарей и часто в это время уезжает на термальные источники.

У меня остановилось сердце. Несмотря на то, что ведьмы весьма успешно скрывают свой дар, они становятся уязвимы во время лунных циклов, и очень болезненно переживают такие дни. Именно в этот период их ауру можно распознать. Магия становиться нестабильной. Это плата за силу, получаемую от природы. И им не помогают зелья и эликсиры. За умение тонко чувствовать растения и их применять в ритуалах, они лишаются способности ими лечиться сами. Не удивительно, что принцессе не могли помочь королевские лекари, а она их гнала прочь.

Я закрыла глаза, так как в них потемнело. Не удивительно, что так долго не могли найти виновного. Обвинять принцессу и подозревать в таком кто станет? Родная дочь пытается устранить отца… Нонсенс! Бред! Больное воображение!

Корин схватил меня за плечи, сильно сжав:

— Дыши, Лея! Глубоко и спокойно.

Я сделала первый глубокий вдох, губы задрожали.

— Это же твоя двоюродная сестра! — только и смогла выдавить из себя я.

Сам парень был не лучше моего. С побледневшим лицом и темными, гневными глазами. С плотно сжатыми губами и горькой усмешкой… Но он принял вывод, к которому мы пришли вместе.

— Да. И потому, знаю, как все происходило. Патрисия ощутила силу. Ее инициировали, и она решила отомстить…

Корин горько рассмеялся, не отпуская моих плеч.

— Знаешь, как она вдруг полюбила гостить у нас в замке у «любимого дядюшки»? А раньше терпеть не могла? Обнималась при любом удобном случае, восхищаясь им?

Я молчала. В голосе парня слышалась боль.

— Но она не убила тебя, — заметила я.

Корин хмыкнул и отпустил меня.

— Она влюбилась в меня лет в шесть. И постоянно досаждала этим.

Парень закрыл глаза руками, подняв лицо вверх. А я вдруг поняла, что смерть верховной ведьмы не повлекла за собой расторжения договора, а лишь отсрочила его. Договор должен был быть выполнен. И теперь его была обязана исполнить новая ведьма. Ноги ослабели, и в глазах снова потемнело. Отойдя, я присела на покосившуюся ступеньку фаэтона.

— Корин, у нее договор с демоном, — сказала я. Больше не могла ничего пояснить.

Тенебрей убрал руки от лица и снова обернулся ко мне.

— Не потому ли демоны стали таким активными именно сейчас?

Я не знала ответа и смотрела на него сочувственно. Тенебрей постепенно начал успокаиваться, приводя силу в порядок: исчезли тени с лица, успокоилась тьма.

— Лея, об этом пока не должен никто знать. Вообще никто! Единственный, кто заслуживает доверия, это ректор. А лорду Сенье я расскажу все сам. У меня и так был к нему разговор…

Я кивнула, соглашаясь с ним.

— Поехали, не стоит задерживаться, — произнес некромант и подсадил меня.

— Знаешь, — произнес он через время, — у меня ведь было предположение насчет Патрисии, но я его отвергал. Не мог до конца поверить, и сложить детали вместе.

Я молчала, чтоб не углублять его боль.

— Корин, мне очень жаль…

— А мне, нет, — произнес он сквозь зубы. — Теперь я знаю, где искать доказательства смерти отца. И не буду пребывать в иллюзиях родственных чувств, которыми пытается меня «накормить» моя сестрица.

Дальше ехали мы уже молча, думая каждый о своем почти до города. Я видела, насколько хмурым стал капитан и насколько ему плохо. Снова хотелось поддержать, обнять и успокоить. Но я сдерживала свои порывы. Действительно, такие эмоции были мне не характерны. Я всегда проявляла сострадание к окружающим, но сейчас это стало чуть ли ни физической необходимостью. И мне приходилось держать себя в руках.

— Твоя сфера стала другой, — заметил Корин. — Как ты?

Что я могла ответить? Объяснять не хотелось. Я понимала, что некромант беспокоиться из-за ритуала.

— Спасибо, за доверие, Корин. Все хорошо… Я просто по-другому себя ощущаю.