Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд

С учетом роста веса и вляния короля Ибн Сауда в исламском мире и его широкого признания мировым сообществом в Москве сочли своевременным и целесообразным (летом 1927 г.) преобразовать дипломатическое агентство и генеральное консульство СССР в Джидде в полномочное представительство. Верительные грамоты для первого полпреда СССР в Королевстве Неджд, Хиджаз и присоединенных областей (на имя К. Хакимова) были выписаны 10 сентября 1927 г. (303).

После отъезда К. Хакимова на лечение в Германию (осенью 1927 г.) на смену ему в Джидду решено было отправить Назира Тюрякулова. С предложением назначить на эту должность Н. Тюрякулова, «одного из крупных знатаков исламского мира», как его характеризовал НКИД, Лев Михайлович Карахан (Караханян Левон Сихайлович, 1899–1937, заместитель наркоминдела СССР) обращался к И. В. Сталину, генеральному секретарю ЦК ВКП(б), 16 ноября 1927 года. Товарищ Тюрякулов, отмечал Лев Карахан, вполне приспособлен к «проведению той сложной и тонкой политики, которая требуется от наших представителей в Геджасе [Хиджазе]».

Следует, думается, сказать и о том, что вторая половина 1920-х годов в заложенном Ибн Са’удом государстве была отмечена не только успехами по «институализации властных структур», но и мятежами ихванов (304). Они являлись военно-политической опорой Ибн Са’уда в его схватке с Хашимитами, и сыграли важную роль в процессе объединения Неджда и Хиджаза. Действия Ибн Са’уда по централизации власти, запрет, введенный им на грабежи торговых караванов и набеги на приграничные соседние территории, равно как «привнесенные им новшества» (телефон, радио, телеграф и авто — для быстрого передвижения по землям его государства и оперативного управления ими) вызвали раздражение среди ихванов. Выразителем их недовольства стал шейх Файсал ал-Давиш, верховный вождь племени бану мутайр, ближайший долгое время соратник Ибн Са’уда. Обвинив Ибн Са’уда в проанглийских настроениях и даже в намерениях продать земли в «колыбели ислама» неверным и коварным инглизам, запросившим у него разрешение на постройку взлетно-посадочной полосы для своих самолетов, выполнявших рейсы в Индию, равно как и в чуждых ихванизму нововведениях, шейх Файсал учинил смуту (1926 г.). Подвиг на нее шейха Султана ибн Хумайда ибн Биджада, верховного вождя племени бану ‘атайба, и шейха Зайдана ибн Хислайна, верховного вождя племени ал-‘аджман. Шейхи этих влиятельных среди ихванов племен подвергли Ибн Са’уда жесткой критике за «терпимость к неверным» и попустительство в том, что касалось соблюдения его подданными канонов ислама в их первоначальном, «чистом виде». Собравшись на встречу в Эль-Гатгате, они поклялись на Коране оказывать друг другу помощь, если на кого-нибудь из них Ибн Са’уд «пойдет войной» (305). Сложившаяся «мятежная тройка» направила Ибн Са’уду петицию со словами недопустимости покушения на идеалы ихванизма и с выражением недовольства «новыми таможенными установлениями» (306). В петиции подчеркивалось, что от запрета на газу (набеги) страдают многие недждские племена. Это, во-первых. Во-вторых, что инглизам в Неджде, по их разумению, «дозволено непозволительно многое».

Пламя мятежа, поднятого ихванами, опалило не только земли Неджда и Хиджаза, но и обожгло территории соседних с ними уделов.

В ответе на поданную ему петицию Ибн Са’уд писал, что до ее получения он и слыхом не слыхивал ни об одном высказывани ни одного из улемов, насчет непозволительности для мусульманина пользоваться телефоном, телеграфом и автомобилем. Однако ихваны, несмотря на это, уже не единожды покушались на собственность центральных властей: обрывали телефонную линию, обеспечивавшую оперативную связь с губернаторами областей; разбивали автомобили.

Ихваны считали, что передачи по радио и телеграммы по телеграфу «переносят шайтаны». Тогда Ибн Са’уд пригласил к себе во дворец нескольких всеми уважаемых улемов во главе с ‘Абд Аллахом ибн Хасаном аш-Шейхом, потомком Ибн ‘Абд ал-Ваххаба, и поинтересовался, будет ли, по их мнению, шайтан доставлять по воздуху проповеди улемов из Мекки в Эр-Рияд. Те ответили, что нет, не будет. После этого он включил радио, и все услышали вначале призыв к молитве, с которым обратился к правоверным главный муэдзин (муаззин) Мекки, а потом и проповедь имама в Большой мекканской мечети, на расстоянии 800 миль от Эр-Рияда. Улемы пришли в неописуемый восторг — и благословили радио как чудное творение Аллаха (307).