Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд

В 1890-х годах Кувейт являлся одним из ключевых портов Персидского залива, куда приходили суда с товарами со всех концов света. С караванами их доставляли оттуда в Центральную Аравию, Южную Месопотамию и Сирию. На рынках Кувейта шла бойкая торговля рисом и кофе, жемчугом и благовониями, лесом для строительства судов, лошадьми из Неджда и оружием. Здесь проживали коммуны торговцев из Бомбея и Исфахана, Алеппо и Дамаска; вели дела турки и евреи, армяне и персы, англичане и датчане. Хаживали в Кувейт и корабли русские, и французские (2).

Рынки и набережные города с уютными кофейнями были излюбленными местами отдыха моряков и путешественников, где они обменивались новостями о странах и народах в различных уголках земли. Иными словами, атмосфера в портовом Кувейте кардинально отличалась от той, что в пустыне, на стойбищах кочевников. Шейх ‘Абд ар-Рахман ибн Файсал, человек строгих правил, конечно же, испытывал в связи с этим определенное беспокойство. Его тревожило то, как бы «вольности торгового Кувейта» не отразились на нравственных устоях и чертах характера его сына. Потому-то он и поспешил приставить к нему религиозного наставника, ‘Абд Аллаха ибн ал-Латифа, приглашенного им из родных мест, — для ознакомления сына с учением ‘Абд ал-Ваххаба. Человек этот, к слову, станет со временем главным кади (судьей) и муфтием Эр-Рияда.

В отличие от шейха ‘Абд ар-Рахмана, который несколько тяготился вынужденным пребыванием в «неваххабитском Кувейте», сын его, ‘Абд ал-‘Азиз, напротив, считал Кувейт одной из лучших «школ жизни». Именно там, по его словам, он многому научился у своего учителя, шейха Мубарака. Присутствуя на маджалисах в его доме, познал основы и хитросплетения аравийской политики, искусство посредничества в урегулировании межплеменных споров и вынесения судебных решений.

Как-то сразу, интуитивно, можно сказать, пишет в своем исследовании, посвященном жизнедеятельности Ибн Са’уда, датский дипломат-востоковед Даниэль ван дер Молен, Ибн Са’уд потянулся к шейху Мубараку, брату тогдашнего правителя Кувейта. Тот ответил ему проявлением взаимных симпатий, и взял над ним шефство (3).

Позже, когда шейх Мубарак встал у руля власти в Кувейте (1896), юный ‘Абд ал-‘Азиз, которому шел в ту пору 16-ый год, сделался частым гостем во дворце правителя Кувейта. Рос и взрослел при дворе шейха Мубарака. С интересом наблюдал за разворачивавшимися перед его глазами политическими и дипломатическими интригами, набирался опыта и обучался мастерству лавирования, как говорится, из первых рук. Перенял у шейха Мубарака стиль построения встреч и бесед с вождями кочевых племен и иноземными гостями, торговцами и дипломатами, а также манеру ведения дел — с акцентом на сочетании гибкости с решимостью и непреклонностью силы воли и духа. Ибн Са’уд восхищался мудростью, прозорливостью и политической изворотливостью своего учителя в управлении шейхством, его мужеством и отвагой в схватках с врагами, равно как и реализованным им дерзким планом по приходу к власти. Между ними установилось полное взаимопонимание. Ибн Са’уд даже называл шейха Мубарака своим «вторым отцом» (4).

Арабские историки именуют шейха Мубарака «политическим наставником» молодого шейха ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда.

Оценивают его вклад в формировании «политического мировозрения» основателя Третьего саудовского государства, а потом и Королевства Саудовская Аравия, как определенно значимый.

Именно шейх Мубарак, получивший в народе прозвище Льва Кувейта, познакомил Ибн Са’уда со всеми нюансами и оттенками политики британцев. Представил его навещавшим Кувейт английским политическим агентам в шейхствах Договорного Омана, в Маскате и в зоне Персидского залива в целом, а также чиновникам английских колониальных властей в Индии. Одетые в мундиры, с красующимися на них орденами и медалями, с необычными для Аравии головными уборами, вспоминал Филби, они произвели на шейха ‘Абд ал-‘Азиза неизгладимое впечатление. Думается, что именно тогда Ибн Са’уд «испытал юношеское восхищение Британской империей», сопровождавшее его в течение всей жизни. Восхищение это, делает одну весьма существенную оговорку Филби, имело, вместе с тем, четко очерченные границы, и никак не сказывалось на политических суждениях Ибн Са’уда и принимаемых им решениях (5).

Следует отметить, что предоставление убежища лицам, искавшим защиты на территории Кувейта, по каким бы то ни было причинам, являлось важным элементом политики Сабахов, демонстрировавших тем самым их независимый ни от кого характер власти.