Королевство шипов и роз

Он затронул мою глубокую душевную рану. Она открылась, и оттуда полились слова, которые слышала только я. «Невежда, безграмотная девчонка, никчемность, холодная гордячка!» — произносил язвительный голос Несты.

Я поджала губы.

Тамлин протянул руку, будто хотел прикоснуться ко мне.

— Фейра, — тихо произнес он.

Я покачала головой и вышла. Он не стал меня удерживать.

Днем я вернулась в его кабинет, чтобы взять выброшенный пергамент, но корзина опустела. Томики, оставленные мною на столе, лежали в ином порядке. Это меня насторожило, но я тут же успокоила себя, предположив, что книги могла переложить служанка, когда прибиралась. Я всего лишь выписала незнакомые слова. Вряд ли Тамлин мог усмотреть в них мою попытку предостеречь близких. Но достаточно того, что в ответ на предложение помощи я ему надерзила.

Я открыла книгу и стала читать дальше. Когда мне снова встретилось непонятное слово, я подчеркнула его прямо на странице. Никто не давал мне права портить чужие книги, но, если Тамлин мог себе позволить золотые тарелки, он сумеет заменить исчирканный том другим.

Строчки казались нагромождением букв.

Может, я сглупила, отказавшись от помощи Тамлина? Могла бы засунуть свою гордость куда подальше и попросить его написать короткое письмо. Несколько минут — и письмо было бы готово. Естественно, никаких предостережений и даже намеков. Просто сообщение, что я жива и здорова. Если у Тамлина были занятия поважнее, зачем он тогда прокрался в кабинет, напугал меня и предложил помощь с письмом? И предлагал он вполне искренне, без малейшей насмешки.

Где-то пробили часы.

Вот еще один мой недостаток: я не умела определять время. В нашей хижине я прекрасно обходилась без часов… Я сидела, терла себе лоб и думала о собственной глупости. С чего я пожалела Тамлина — одинокого, угрюмого фэйри? Напридумала, что у нас с ним есть общее понимание заботы о других. Что́ ему до моего понимания? Разве способна никчемная, неграмотная девчонка мыслить так же, как он? Пусть бы сам врачевал свою покусанную руку. Или слуг позвал бы. И с чего я взяла, что кто-то — человек или фэйри — способен понять, во что превратилась моя жизнь за эти годы и во что превратилась я сама?

Время шло. Время плевало на то, что я не умею определять его по часам.

Даже если фэйри и не способны врать, они вполне могут о чем-то умалчивать и что-то недоговаривать. Я убедилась: Тамлин, Ласэн и Асилла отвечали далеко не на все мои вопросы, некоторые вообще пропускали мимо ушей. Ничего. Пусть я читаю по слогам и почти не умею писать, мозгами судьба меня не обидела. Я решила, что должна как можно больше узнать о таинственной болезни, поразившей земли фэйри. Полезными будут любые сведения. Нужно узнать, откуда она появилась, в чем еще проявляется, кроме ослабления магии, и, главное, — чем опасна для людей. Мне будет чем заняться в ближайшее время.

Возможно, фэйри все-таки что-то знают о забытых лазейках в их проклятом Соглашении. Наверняка есть способ по-иному выплатить мой долг. И тогда я смогу вернуться домой и без всяких писем предостеречь мою семью о болезни… Нужно рискнуть.

Ласэна я нашла в его комнате. У себя на карте я пометила, где она находится: на втором этаже, в дальнем крыле. Но вначале я обошла все прочие места, где он мог быть, и, лишь убедившись, что его нигде нет, отправилась сюда и остановилась перед белой двустворчатой дверью.

— Входи, дитя человеческое, — ответил Ласэн, услышав мой стук.

Наверное, обостренный фэйский слух уловил мое сопение. А может, металлический глаз умел видеть сквозь двери.

Я вошла. Его комната напоминала мою, только краски здесь были другими: в основном оранжевый, красный и золотистый цвета с легкими оттенками зеленого и коричневого. Совсем как в осеннем лесу. Но если в моей комнате преобладали мягкость и изящество, здесь меня встретила мужская суровость. У окна вместо красивого столика, за которым я завтракала, стоял большой обшарпанный стол, заваленный оружием. За ним Ласэн и сидел в одной лишь белой рубашке и облегающих штанах. Его волосы разметались по плечам, словно пламя костра. Титул посланца не мешал Ласэну оставаться воином.

— Я нигде тебя не видела. Вот подумала, что ты у себя, — сказала я, вставая у двери.

— Пришлось съездить на северную границу, остудить несколько излишне горячих голов. Обычное ремесло посланца, — усмехнулся Ласэн, откладывая большой охотничий нож, который он чистил. — Вернувшись, услышал вашу милую беседу и, не смея вклиниваться, поспешил сюда. Но я рад, что ты наконец-то выказала мне свое расположение. По крайней мере, в твоем списке будущих жертв я занимаю не самое первое место.

Я недоуменно посмотрела на него. Он пожал плечами: