Королевы бандитов

– Не смейте трогать! – взвизгнула ПСП Сушма Синха раненой макакой, вырвав у них красную папку. – Это только для служебного пользования!

Салони тем временем приняла эстафету у Гиты и зашептала ей театральным шепотом:

– Бедная Прити, да? Она и так уже настрадалась. А представь, что будет, когда в группах заемщиц узнают…

– Да не Прити! – выпалила ПСП Сушма Синха. – Прия! Даршан напал на Прию, и Прия его убила!

– Да вы что?! – с живейшим любопытством воззрилась на нее Салони. – Правда?!

– Отлично, Синха, – язвительно хмыкнул Триведи. – Может, вместо того чтобы выбалтывать результаты следствия каждому свидетелю, вы просто дадите объявление в газету?

– Сэр, эти женщины определенно затеяли какую-то хэра пхэри[132]. Мне нужно несколько помещений, чтобы…

– У нас нет лишних помещений для ваших забав, Кали-ма[133]. Быть может, когда-нибудь вы и дослужитесь до того, что в вашем распоряжении будет целый полицейский участок для раскрытия истерических теорий заговора.

Триведи был скорее лыс, чем нет – узкая полоска оставшихся волос пряталась на затылке за ушами. Он прошелся взглядом по трем женщинам и остановился на Салони. Гита всегда четко определяла тот самый момент, когда кто-либо – мужчина, женщина или ребенок – замечал зеленые глаза Салони. На лицах в эту секунду последовательно отражалась одна и та же последовательность восприятия: отрицание, принятие и восхищение.

Щелкнув пальцами на обеих руках одновременно, Триведи безмолвно велел ПСП Сушме Синхе посторониться и уселся на стул.

– Я сам возьму показания у этих леди.

– Но, сэр…

– Вы свободны, ПСП.

– Есть, сэр, – тяжело вздохнула она.

Гите даже стало ее жалко. Кому, как не Гите, было знать, каково это, когда тебя изгоняют, недооценивают и выкидывают на обочину жизни. Возможно, Салони права – у них действительно есть шанс легко отделаться.

Триведи картинно закатил глаза, приглашая Салони вместе с ним посмеяться:

– Квоты, понимаете ли! Нам говорят: «Нанимайте женщин». Еще говорят: «Нанимайте списочные касты». Нам, – говорят, – нужно всяческое равноправие», – и прочее бла-бла-бла. – Он улыбнулся Салони. – Она вам хоть чай-то предложила?

– Э-э… нет.

Он крикнул, подзывая посыльного, но никто не откликнулся.

– Не стоит беспокойства, – заверила Салони. – Нам и сказать-то нечего, все очень просто. Мы пришли на званый ужин…

– О, нет. – Триведи достал мобильный, набрал номер и заорал в динамик: – Ты где?.. Что? Опять? Каждый раз, когда я тебе звоню, ты или срешь или жрешь! Бэй яар! Живо сюда! Плевать мне на твой перерыв! Тащи чай и печенье!

Гита поморщилась. Салони воздела указательный палец:

– Правда же, не сто́ит…

Но ее проигнорировали.

– А это что такое? – поинтересовался Триведи, кивнув на тыкву у Гиты на коленях.

– О, это вам! – оживилась Салони, и Гита протянула ему тыкву. – Самой подходящей степени зрелости. Ваша жена может приготовить ее сегодня вечером, завтра тыква будет уже слишком мягкая.

Триведи принял подношение:

– Очень мило.

– Ведь невежливо приходить с пустыми руками, правда? – продолжила Салони. – А у нас в деревне растут лучшие в мире тыквы.

– Как я всегда говорил, будущее Индии – в ее деревнях.

– А это разве не Ганди… – начала Гита, но Салони захихикала, энергично захлопав ресницами – обычно это действо предназначалось для Варуна, кредитного инспектора, но она решила поработать сверхурочно:

– Вы сами это придумали? Какой же вы умный!

Триведи просиял:

– Так о чем мы беседовали?

– Э-э…. вчера вечером мы были на званом ужине в доме близнецов.

– Близнецов? Каких близнецов?

– Прити и Прии.

– Они близнецы? – Триведи заглянул в записи ПСП Сушмы Синхи. – У них вроде разные фамилии.

Гита чуть не прыснула от смеха, но Салони даже не улыбнулась и терпеливо пояснила:

– Они обе замужем, сэр.

– А, ну да, я об этом знал, конечно. И что же было после ужина?

– После ужина мы пошли в местный магазин за… снеками, а потом отнесли их моему мужу к водокачке. Он часто там… общается с друзьями.

– Да, понимаю. Я тут не для того, чтобы заниматься такой ерундой, как подпольная торговля спиртным. Это безобидное правонарушение.

Так разрешилась загадка о лепешках, которые исправно поливает маслом Бада-Бхай. Гита покосилась на ПСП Сушму Синху, которая в отдалении, яростно жестикулируя, распекала посыльного.

– Ага. А потом мы разошлись по домам. – Салони посмотрела на Гиту, и та кивнула:

– Правильно. Сразу по домам.

– И всю ночь вы провели дома? Кто-нибудь может это подтвердить?

От этой неожиданной демонстрации профессионализма Салони на секунду растерялась.

– Э-э… да, дети меня видели. И помощница по хозяйству.

– А у вас есть свидетели? – спросил Триведи у Гиты.

– Нет, я… я живу одна, но… – Гита собиралась обеспечить себе алиби, назвав имя Карема, но Триведи это, похоже, не интересовало.

– Одна? Какая неприятность, – покачал он головой. – Знаете, как говорят об одиноких женщинах? Одинокая женщина – как незапертый сундук с сокровищем, только и ждущий грабителя.

– Э-э…