Королевы бандитов

На следующий день Салони прислала за Гитой своего сына. Они не были знакомы, но Гита видела этого мальчика, когда он играл с другими деревенскими детьми, и узнала по глазам. Глаза у него были каре-зеленые, не такие светлые, как у Салони, но той же формы и с густыми длинными ресницами, настолько пышными, что казалось, будто веки подведены сурьмой. Такая роскошь выглядела неуместной на лице ребенка, как гламурный хвост Бандита был неуместен для бродячей собаки. Гита молча стояла и смотрела на мальчика; странно было, что дитя Салони ходит по земле и остается для нее, Гиты, совершенно чужим. В какой-нибудь параллельной вселенной этот мальчик с пеленок называет ее Гита-маси – «тетя Гита». В той же вселенной она участвует в его воспитании. А в этой они друг другу никто.

Почти все утро она провела перед зеркалом на дверце шкафа, выщипывая жесткие волоски на подбородке, которые вдруг настырно полезли год назад непонятно с чего; на них приходилось охотиться, вертеть головой, чтобы поймать солнечный свет. Гита злилась, неловко орудуя пинцетом, и сочиняла монолог со всеми своими претензиями к Салони, как то: Салони могла бы использовать свой авторитет у местных жителей во благо, к примеру, для того, чтобы помочь Гите и Руни, а она лишь сеяла зло; Салони – безжалостная эгоистка; у Салони нет ни одной подруги. Слово «подруги» она заменила на «союзницы», одновременно победоносно выдернув наконец упрямый черный волосок. В этот момент и раздался стук.

– Чего тебе? – проворчала Гита, открыв дверь, перед которой стоял мальчик.

Он опасливо попятился:

– Пожалуйста, не делайте так, чтобы мои кишки поджарились и вывалились из попы.

Тут она могла бы закатить глаза и захлопнуть дверь, но такого Гита о своих способностях еще не слышала и не могла не оценить полет воображения.

– Ладно. Твои кишки останутся на месте.

– Спасибо. – Он на мгновение закрыл глаза и облегченно вздохнул. – Мама сказала, что вы должны срочно к ней прийти.

– Меня не волнует, что говорит твоя мама.

– Почему вы такая злая?

В доме тявкнул Бандит, и круглое лицо мальчика просияло:

– Эй, у вас там собачка? Я люблю собачек, но мы не можем завести питомца, потому что у мамы аллергия на шерсть.

– У твоей мамы аллергия только на здравый смысл, – фыркнула Гита.

Мальчик попытался заглянуть в дом:

– А снеки[86] у вас есть?

«Безобразие», – мысленно ужаснулась Гита. Все-таки то, что этот невежа в коротких штанишках вырос без ее воспитания, было большим упущением.

– Нет у меня снеков, нахаленок. Ты такой же невоспитанный, как твоя мамаша. Иди домой. – И она захлопнула-таки дверь.

Но он постучал снова, и пришлось открыть.

– Тетя, пожалуйста, пойдемте со мной! Мама рассердится, если я вернусь без вас!

Гита помедлила, решив пока не хлопать дверью во второй раз:

– Она что, побьет тебя?

Мальчик изумленно уставился на нее:

– Нет…

– Жаль.

– Она сказала, что если вы откажетесь прийти, я должен напомнить вам про… – Сын Салони напрягся, пытаясь вспомнить, и его лицо собралось в кучку, как будто он боролся с продолжительным запором, а потом расслабилось, когда он сдался. – Не помню. Что-то про тетю Фарах, и самосы, и…

– Пошли.

Они сделали несколько шагов в благословенном молчании, после чего мальчика снова прорвало.

– А у тети Фарах есть еще самосы? – поинтересовался он голосом, полным светлых надежд. – Я люблю самосы.

– От ее самос лучше держаться подальше, – проворчала Гита.

– Почему? – Ответа дожидаться он не стал и без паузы продолжил: – Мама никогда не покупает снеки, потому что она всегда на диете или типа того. Папа говорит, она поэтому такая злая. Прям как вы! Вы, что ли, тоже на диете?

– Нет.

– А почему вы тогда такая злая?

– Давай сыграем в игру.

– Окей! – Мальчик отвлекся, потому что они проходили мимо дома Аминов, и крикнул хозяйке: – Рам-Рам!

Перед лачугой была расстелено большое полотенце с горкой острого перца – яркого еще, но сморщенного. Миссис Амин кивнула сыну Салони в ответ на приветствие и продолжила сортировать перец.

– А это будет не очень спокойная игра? – снова затрещал мальчик. – Взрослые соглашаются играть со мной только в спокойные игры.

– С чего бы это, ума не приложу.

– Я люблю все снеки, но больше всего конфеты.

– Как необычно.

Он покосился на Гиту с недоумением:

– Чего ж тут необычного? Вы, наверно, мало детей знаете.

– Вообще не знаю.

– Ну, ничего, бывает, – милостиво покивал мальчик.

Сегодня вся деревня была охвачена праздничной суетой. Замужние женщины постились и потому были освобождены от повседневных домашних обязанностей; на улицах можно было встретить только незамужних. Гита со своим конвоиром свернула на тропинку, и вскоре их обогнала девушка, у которой на голове балансировали две металлические кастрюли, прикрытые расшитой подушкой. Следом гуськом шагали два подростка, держа на плечах длинную палку с подвешенными к ней ведрами с водой.