Королевы и изгои

Дома я прочитала стихотворение. Оно было актуальным для меня. Автор, противник войн, размышляет об ужасах войны и прелестях мира. Это что, предупреждение, чтобы я не лезла в разгорающийся конфликт классов со своим пацифизмом? Или месть за мою проделку у зеркала? А может, и то и то.

На «вечер» поэзии я в итоге сходила. Было жутко тяжело вставать в такую рань и тащиться в библиотеку на другом конце города, где проходило мероприятие. В остальном все прошло хорошо, это были уютные посиделки, на которых собрались семь человек со всех школ в городе. Библиотека была старой. Высокие потолки, тяжелые портьеры, громоздкие шкафы с книгами. Мы сидели кругом на разномастных стульях, пили смородиновый чай в пакетиках, ели домашнее печенье, которое приготовила латиничка, рассказывали стихотворения на латинском языке и обсуждали древнеримских поэтов.

Север был прав. Когда бы я еще побывала на таком мероприятии? Оно запомнилось мне только прият ной атмосферой. Тем более что учительница была так мне благодарна, что обещала поставить пятерку за четверть автоматом. Вот так Север, сам того не зная, мне услужил.

ЖЕНЯ

Сплетню о Валерии и Кощее я впервые услышал на истории: впереди меня ее обсуждали девчонки. Историчке, как всегда, было плевать, что происходит на уроке, она будто не видела нас. Сгорбившись над книгой и скользя носом по строчкам, она нудно читала материал в пустоту. В это время можно было творить что угодно: вскакивать с мест и танцевать, пускать самолетики, спать. Когда отвечаешь у доски, она тоже никого не видит и не слушает. Вот в начале урока Репкин рассказал вместо параграфа по истории параграф по географии, а она усадила его на место с пятеркой.

Во второй раз сплетню я услышал в тот же день, уже на перемене, от исторички и латинички, которые поднимались по лестнице и оживленно болтали. Мне никак не удавалось их обогнать: пространство, куда я мог бы проскользнуть, занимала огромная торба латинички. Пришлось плестись сзади. Вообще неудивительно, что эта парочка училок спелась: обе древние, как их предметы, вечно сплетничают и одинаково много чудят. У латинички, например, две сумочки. Одна – гигантская сумка-мешок, по объему смахивающая на походный рюкзак, вот она-то мне и помешала пойти на обгон. Там, наверное, она держала учебники и тетради. Вторая – маленькая, вя заная, с кучей кисточек. Там она хранила любимую морковную помаду, которой подкрашивала губы на каждом уроке, а еще… фляжку. Латиничка неизменно начинала занятия бодро и с улыбкой, но минут через пятнадцать задремывала. Засыпая, она вздрагивала, как от удара током. Затем выходила из кабинета, забрав сумочку, а возвращалась снова бодрая. По классу после ее возвращения разносился стойкий аромат травяного биттера. Вот и сейчас я шел за ней и чувствовал этот запашок.

Я невольно вслушался в болтовню училок и нахмурился: ну вот, опять дурацкие слухи. Похоже, обе старушенции и сами не против были замутить с Кощеем, поэтому по поводу его отношений с Валерией зубоскалили теперь с особым смаком.

В тот же день после латинского я подсел к Дине в столовой. Не знал, как тактично начать разговор, долго наблюдал, как она задумчиво размазывает картофельный салат по тарелке.

– Дин, я тут услышал, что про Валерию говорят… – в итоге выдал я.

Она меня перебила:

– Ты о Кощее?

– Так ты уже знаешь? – удивился я.

– Да. Застукала их как-то из окна, он ее до дома провожал, и устроила маме допрос. Вот она и раскололась.

Дина говорила раздраженно, да и салат закалывала вилкой почти зверски.

– И что ты думаешь?

– Это отвратительно! – Она нахмурилась и бросила вилку на стол. – Именно так я маме и сказала. Во-первых, мутить с кем-то на работе – само по себе мерзко. Есть же всякие сайты знакомств, быстрые свидания и куча всего. Но не на работе же! Там клубок змей, ее все обсуждать будут, как самой не противно… А мама засмеялась, сказала, ей плевать на сплетни. Тогда я рассердилась: «Обо мне бы подумала, меня ведь тоже станут обсуждать». Она ответила, чтобы я ко всему проще относилась. А во-вторых, сказала я ей, мутить со стариком противно. Мама стала спорить, что вовсе он не старик, ему даже семидесяти нет, всего-то шестьдесят пять!

Дина изобразила, как ее рвет в тарелку.

– Совсем юнец! Мама говорит, с ним интересно, он умный, начитанный и все такое. И типа он с ней раскрывается. Они гуляли в парке и арендовали электросамокаты… Ты представляешь нашего Кощея на самокате? Я вот нет.

– Ну, может, он и правда меняется. – Я решил найти в ситуации что-то хорошее. – Смотри, какой он по школе ходит живенький! Аж румянец проявился… Ты не знаешь, какой он был, а я помню: зомбак, восставший из могилы.

– Лучше б он таким и оставался! – Дина поставила локти на стол и так сильно подперла щеки кулаками, что они наползли на глаза, превратив их в щелочки.

Я посмотрел на эту гримасу и невольно улыбнулся. Просто удивительно, как эта девчонка умела вызывать улыбку.