Королевы Нью-Йорка

Джиа с задумчивым видом поигрывает с парой бильярдных шаров, а за спиной у нее кучка студентов, скрестив руки на груди, раздраженно совещается вполголоса.

– Ой, простите, – смущенно говорит она. И кладет шары на стол. – Эверет! Разве ты не хочешь выйти и спеть?

Резонный вопрос. Я никогда не упускаю шанс спеть в «Косой кошке». Как-то раз я даже добыла перчатки и костюм Элизабет Беннет и прочитала «Удовлетворенную»[76] перед полным залом пьяненьких тридцатилетних. Это был поистине эпический момент. Но после фиаско с «Люшесом Брауном» я не спела ни ноты.

Я допиваю последние капли содовой и делаю попытку тихонько смыться. Но Ариэль разворачивает меня к себе – ее влажные руки крепко держат меня за плечи.

– Эй, – говорит она, – что такое?

– Ничего, – быстро отвечаю я, но Ариэль, как обычно, на это не покупается.

Она прищуривается и постукивает пальцем по кончику кия.

– Ты же не дашь тем засранцам из «Люшеса Брауна» встать у тебя на пути, правда?

– Нет, конечно, – отвечаю я, но затем, вспомнив, что моя лучшая подруга – ходячий детектор лжи, добавляю: – Ну… Не знаю.

Я не должна позволить Абелю Пирсу, Чейни, хлещущим волосами девицам и рою мерзких мушек из Огайо стать тем, что помешает мне петь или делать что-то еще. Я сделала что смогла. Я написала письмо, мы сняли тик-ток. Мои лучшие подружки рядом, и мы вместе на танцах, о чем я так мечтала все лето. Но чувство такое, будто все это ничего не стоит. Серьезно – мое письмо, скорее всего, уже кануло в Лету, и бог знает сколько человек посмотрели мое видео. Может, парочка одиннадцатилеток, которые, небось, оставили гаденькие комментарии. Всегда есть какая-нибудь одиннадцатилетка, которая непременно испортит тебе настроение.

Я тереблю подол юбки. Меня гложет одна и та же мысль: тебе здесь не место. И это не изменится. Абель Пирс – один из самых уважаемых известных мне режиссеров. Если он не понимает, в чем проблема, если он не понимает меня, тогда кто поймет?

Ариэль убирает руки и открывает рот, чтобы выдать некий мощный длинный контраргумент, как на дебатах, но тут Джиа нерешительно выступает вперед, зажав телефон между ладонями.

– Эй, – шепотом говорит она, – ты ведь звезда. Да такая звезда, что…

Джиа обменивается многозначительным взглядом с Ариэль.

Меня накрывает острым желанием выхватить у Ариэль кий и хорошенько треснуть Джиа.

– Ты не должна была проверять! – воплю я.

– Это ты не хотела проверять реакции, – кричит Джиа, наворачивая круги вокруг бильярдного стола, поскольку я преследую ее. – Разговора о том, что и мне нельзя, не было!

Те студенты прижигают нас взглядами так, будто мы – худшее, что случалось с Нью-Йорком. Джиа забегает в угол и, упершись руками в колени, пытается отдышаться. Подходит и Ариэль.

– Я не бегунья, – стонет Джиа. – Ты выиграла.

Я пропускаю пальцы сквозь вьющиеся после косичек волосы, львиной гривой ниспадающие мне на футболку.

– Покажи, – требую я. – Нет, погоди, не показывай. Хотя, знаешь…

– Эверет, – перебивает меня Ариэль и тычет экран с «Тиктоком» мне в лицо, – просто взгляни сама.

У меня тридцать тысяч просмотров и десять тысяч лайков – не сказать, что видео прямо уж завирусилось, но цифры приличные. А вот от комментов у меня перехватывает дух. Сотни комментов. Я скроллю их, и кабаре вокруг словно растворяется в ночи.

У меня было то же самое в другом театре!!! Напиши мне

ДЕТКА, сколько у меня таких историй. Спасибо, что не молчишь

Сочувствую, что с тобой так обошлись

Забавно, я как раз просматривала программу «Люшеса Брауна» на следующее лето – я никогда не закрывала сайты с такой скоростью!!

Спасибо, что говоришь об этом, когда остальные молчат

Комментов все больше и больше, они просто не заканчиваются.

– О боже мой, – выдыхаю я.

– Комменты валятся буквально раз в секунду, – говорит Ариэль.

Она права. Мы обновляем страницу, и отображаются новые. Поверить в это не могу. Я перечитываю каждый коммент, стараясь помнить, что все это реальные люди. Начинающие актеры и актрисы, которые прошли через то же самое. Все лето Абель Пирс вынуждал меня чувствовать себя маленькой и глупой. Идеи у меня плохие, истерика – неуместная. Чейни и мои так называемые подруги дразнили или игнорировали меня. Я была ужасно, чудовищно одинока. Но сейчас, когда комменты заполняют весь экран, я понимаю, что не одна. Далеко не одна.

Позже, когда Ариэль и Джиа уснут и бодрствовать останемся только мы с луной над тупиком, где маленькая Эверет каталась на велике и мечтала стать звездой, я отвечу каждому комментатору в «Тиктоке». Может, даже запущу виртуальную группу поддержки или что-то такое. Или даже комитет. Профсоюз. Для подростков такое существует? Как бы там ни было, возможности кажутся бесчисленными.

Я поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на гордые красивые лица Джиа и Ариэль. И падаю к ним в объятия.

– Иди и задай всем жару, – говорит Ариэль.