Королевы Привоза

– Я больше никого не жалею, – Таня покачала головой, – но она ведь не виновата, что у нее была такая наследственность. Отец – убийца, мать – убийца. Кем должна была стать она?

– Ну ты даешь!.. – вспыхнул Володя.

– Ладно, не будем ссориться, – примирительно сказала Таня. – Итак, что мы знаем по этому делу?

– Мы знаем о женитьбе Гоби Имерцаки на Марии Токарчук, – подсказал Володя, – и мы знаем, что оба играли серьезную роль в большевистской организации. Имерцаки приблизил к себе Домбровский, шантажируя уголовным прошлым. А когда начались убийства на Привозе, Домбровский был уверен, что это убивает Имерцаки. Чтобы держать его в узде, забрал документы из тюрьмы.

– И ошибочно шантажировал, – сказала Таня, – ведь убийц было двое. Если прачку Прасковью Семашко и Анну Черткову убил Имерцаки (Токарчук только помогла избавиться от трупов, расчленив тела), то три убийства на Привозе – дело рук исключительно Токарчук. Думаю, что Имерцаки был против этих убийств. Он хотел начать новую жизнь.

– С Дунькой-Шваброй! – хмыкнул Володя.

– А почему нет? Дунька была неплохой женщиной, с добрым сердцем. Он даже сделал ее членом партийной ячейки – казначеем. И доверял ей хранить часть денег, награбленных Домбровским, – сказала Таня.

– Я вот думаю, на чем основывался этот союз двух убийц, – задумчиво сказал Володя, – на чем строится большинство союзов, как ни на скотской похоти, затмевающей людской разум? В этом случае на месте скотской похоти была жажда крови, страсть такая же сильная, как секс, как алчность. Неконтролируемый порыв…

– Она не была совсем сумасшедшей, эта несчастная девочка, ставшая такой же несчастной женщиной, – покачала головой Таня, – ее душа была сломана с детства, а союз с убийцей Имерцаки еще больше развратил морально и физически. В конце концов она расправилась с ним…

– Вонзив шпильку в сердце, – подсказал Володя.

– Она боялась, что он ее выдаст, – сказала Таня, – и может, думать так у нее были все основания.

– Какие основания? Она убивала потому, что была сумасшедшей! – Володя упрямо гнул свою линию.

– Нет, – Таня не могла согласиться с ним, – во всех убийствах на Привозе был смысл. Дуньку-Швабру она убила из ревности, за связь с Имерцаки. Ираиду Стеклярову – за то, что, зная Имерцаки, та могла невольно навести на нее.

– А первую женщину, безымянную? – уточнил Володя.

– Она больше не безымянная, – сказала Таня, – я знаю ее имя. И это имя – ключ ко всему. Первое убийство было как раз самым важным. Она убила эту несчастную сразу, как только вышла из тюрьмы вместе с Имерцаки, во время штурма тюрьмы Японцем, чтобы получить новое имя, завладеть ее документами. И ей это удалось. Никто не опознал женщину, которая недавно приехала в город, чтобы устроиться на работу и никого не знала в Одессе. Мария Токарчук забрала ее документы, но позабыла забрать медальон. Нет документов – нет человека. Несчастную похоронили как безымянную. А ведь на самом деле это не так. У нее есть имя.

– Какое имя, как ее зовут? – Володя смотрел на Таню во все глаза.

– Узнаешь в свое время, – Таня усмехнулась, – когда мы вместе попытаемся остановить убийцу. Кстати, это будет завтра, с утра.

– Что ты задумала? – нахмурился Володя.

– Увидишь! – Таня откровенно насмехалась над ним.

– Ты нашла этот медальон там, в катакомбах под посудной лавкой? – Володя подозрительно смотрел на нее.

– Да, случайно, – Таня перестала усмехаться. – Мне повезло. Скажу сразу: мои аналитические способности тут ни при чем. Разве что наблюдательность и умение кое-что сопоставлять. В любом случае, я нашла то, что делала убийца с головами трупов. Машутка играла в куклы. Она вставляла головы в фарфоровые вазы и расписывала вазы, как платья кукол. Она пыталась делать «кукол» из живых людей.

– Я же говорю – сумасшедшая, – ввернул Володя.

– Нет, – лицо Тани стало печальным, – она убивала не со зла. Так и не ставшая взрослой, Машутка играла в куклы, ведь та, фарфоровая, подаренная матерью, была единственной куклой в ее жизни. И когда ее разбили, то разбили весь окружающий ее мир. Представь только ужас, в который ввергли этого несчастного ребенка! Отобрали куклу, мать, единственный дом, который у нее был. Потом – ужасы приюта. Что такое приют, мы знаем. А после этого – наемная, рабская работа. Случайная правда о том, кто выдал ее мать, из-за кого ее мать повесили. Первое убийство. Тюрьма. Брак с уголовником, убийцей Имерцаки. И падение в бездну все ниже и ниже. И только куклы, единственная мысль о куклах позволяла ей чувствовать себя живой. Она играла по своим правилам, и не ее вина, что детская игра в куклы для этой несчастной девочки стала кошмаром для всего окружающего мира.

– Тебе нужно было бы в адвокаты пойти! – хмыкнул Володя. – Самого Плевако заткнула бы за пояс! Это ж надо, оправдывать такое отродье!