Короли «Эмпайр-Хай»

Даже мистер Хилл, который, оказывается, дружил с дядей. Он выступил с трогательной речью передо мной. Когда он поднялся на кафедру, я даже удивилась, что он не заставил меня зачитать его слова.

Кажется, в тот момент я даже улыбнулась.

На заднем ряду сидели «Неприкасаемые». Все четверо, в идеально выглаженных черных костюмах.

Родители сидели перед ними. Я мельком взглянула на мистера Колдуэлла и мистера Хантера. Сыновья были их точными копиями, и ни один из них не походил на меня. Впрочем, какая разница.

Поиски отца потеряли смысл.

Я встретилась взглядом с Мэттом. Даже то, что он не сидел рядом со мной, не причиняло мне боли. Плевать, знали ли его друзья, что мы вместе. Об этом знала я. Я знала, что он придет ко мне сегодня вечером, поможет пережить горе и будет появляться каждый день, пока я окончательно не приду в себя.

Мэтт кивнул, подбадривая меня.

Я глубоко вздохнула.

– Я потеряла человека, который заменил мне отца, – сказала я дрожащим голосом. – И я сожалею о том, что он не рассказал мне обо всем раньше. Потому что за жизнь моего дяди стоило сражаться.

Я вернулась на свое место и села между Кеннеди и миссис Алькарас. Они обняли меня с двух сторон. – Mi amor, какая чудесная речь! – воскликнула миссис Алькарас. – Джим гордился бы тобой! – Она не убрала руку с моего плеча, даже когда снова заговорил священник.

Священник произнес последнее слово, и миссис Алькарас с Кеннеди вышли со мной вперед, чтобы принять соболезнования собравшихся. С каждым новым рукопожатием, с каждым новым объятием я ощущала себя все более опустошенной.

– Знаю, как ты ненавидишь фразу: «Мне жаль», – прошептал Феликс, наклонившись ко мне. – Поэтому я лучше скажу… какое же это хреновое дерьмо, Бруклин!

Я с горечью усмехнулась.

– Спасибо за красноречие.

Он улыбнулся в ответ. Мы обнялись, и чувство опустошенности стало не таким всепоглощающим. – Надеюсь, что скоро увижу тебя в школе, новенькая.

Я кивнула, хотя сомневалась, что мне и дальше позволят посещать «Эмпайр-Хай» после смерти дяди. Я не получала стипендию. И на счету у меня не осталось ни пенни.

Следующим ко мне подошел Мэтт. Я искренне удивилась, когда он обнял меня.

Я прижала ладонь к его груди.

– А как же Изабелла?

– Ее все равно здесь нет.

Изабелла оказалась в числе тех учеников, кто не явился в церковь.

– Твоя речь была прекрасной, как и ты. – Колдуэлл поцеловал меня в щеку. – Увидимся сегодня вечером, хорошо?

Я взяла его за руку, пока он не ушел.

– Мне нужно немного подышать воздухом.

– Вы не против, если я ненадолго украду ее? – спросил Мэтт у миссис Алькарас.

Хотя он до сих пор тайком пробирался в мою старую комнату, он уже успел познакомиться с мамой Кеннеди. Однажды даже обедал у нас. Я была уверена, что эмпанады ему понравились намного больше, чем мой попкорн без масла.

– Sí, sí, – кивнула миссис Алькарас.

Мэтт отвел меня от алтаря. Мы вышли на крыльцо церкви, держась за руки.

Я жадно вдохнула свежий воздух. После смерти мамы я кое-что поняла – дышать я все-таки не разучилась, даже в те минуты, когда мне казалось, что я утратила эту способность. Я сделала еще один глубокий вдох.

– Как же я по нему скучаю.

– Знаю.

Какое-то время мы молчали, изучали шумную улицу. Гудение машин и визг шин превратились в привычные звуки. Они меня почему-то успокаивали.

– Ты вся дрожишь. Я оставил пиджак в церкви. Сейчас принесу.

Я с неохотой отпустила Мэттью и присела на ступеньку. Сидеть на бетоне в тонких колготках было холодно, и по спине у меня снова пробежала дрожь. – Ты и правда была искренна в своей речи?

Я выпрямилась.

На лестнице чуть ниже стоял мужчина в темно-синем, идеально выглаженном костюме. Он с любопытством изучал меня. Высокий. С черными волосами и полосами седины на висках. Он выглядел примерно так же, как и родители остальных богатеньких учеников, находящихся сейчас в церкви. И я не поняла, почему он неожиданно решил обратиться ко мне.

– Прошу прощения?

– Ты дрожишь. – Мужчина снял пиджак и накинул его мне на плечи. Теплее мне не стало: от его пиджака веяло таким же холодом, как от промозглого осеннего воздуха. Я снова вздрогнула.

– Почему вы спросили меня про речь? – поинтересовалась я.

Он улыбнулся, но его взгляд оставался пустым. – В конце ты сказала, что уже не горишь желанием встретиться с настоящим отцом.

Я поджала губы.

– Да, я говорила искренне. Мой дядя был чудесным человеком.

Мужчина кивнул.

– Не сомневаюсь. Ты ведь жила с ним, верно?

Я оглянулась в надежде, что Мэтт скоро вернется. Один из самых странных разговоров, который только мог состояться на похоронах. Хуже только анекдоты про мертвых младенцев.

– Э-э… да.

– Как интересно. И у тебя больше нет живых родственников?

Он что, решил разбередить все мои раны?

– Нет.

– Только та опекунша-нацменка?

От его слов у меня сжались внутренности.

– Ее зовут миссис Алькарас, – сказала я, вставая. – Простите, но мне лучше пойти внутрь. – Знаешь, Бруклин, я много о тебе слышал.

Я остановилась. Этот человек мог слышать обо мне лишь по одной-единственной причине. В «Эмпайр-Хай» у меня имелось два друга, и этот мужчина явно не являлся отцом Кеннеди.