Короли Лероса

– Член Охтама! – выругался Иктон. – Ты осмеливаешься осуждать меня?!

Гурум промолчал.

В этот момент, пытаясь сгладить ситуацию, граф Томмон коснулся руки наместника:

– Господин… Я могу отдать ее своим солдатам… Уверен, им такое придется по вкусу.

– Да, – рассеянно ответил Иктон и встряхнул головой. – Распорядись, чтобы… Чтобы эта… девка… Чтобы я никогда о ней больше не слышал! Ты все правильно понял?!

– Поверьте, господин, – едва уловимая улыбка пробежала по губам Томмона, – вы о ней больше не услышите.

После этих слов граф кивнул своему адъютанту. Тот правильно истолковал безмолвный приказ и, склонившись в седле, что-то прошептал на ухо пехотинцу. Солдат выслушал и ошарашенно взглянул на офицера – тот утвердительно кивнул, подтверждая сказанное. Пряча похотливую улыбку, исполнительный воин нерешительно подошел к лежащей без чувств герцогине Волчьих гор, еще раз осмотрелся и, не находя препятствий, поднял тело женщины и понес его прочь. Провожая взглядом солдата, Иктон заметил, что к тому присоединились еще несколько заинтересованных соратников, и удовлетворенно кивнул. Потом он с раздражением взглянул на гурума и сухо произнес:

– Матори, прошу прощения, я допустил несдержанность. Ну, ты понимаешь – женщины… и все такое…

Гурум неопределенно кивнул в ответ.

– Прошу тебя и твоих вождей проследовать в Санирад, – торжественно продолжил наместник. – Вечером за праздничным ужином мы воздадим должное твоим воинам.

Матори поклонился, взлетел в седло и в сопровождении своих воинов покинул поле боя.

Торнол вновь осмотрел пленников. Встретившись с ним взглядом, Таррес сплюнул и пробасил:

– Мразь королевской крови…

В ответ Иктон хищно улыбнулся и обратился к Томмону:

– Голову предавшего меня графа Арно отделить от тела и водрузить над Северными воротами! Остальных изменников – в королевскую тюрьму!

Затем наместник взобрался в седло и направил жеребца в сторону Санирада.

Невыносимый зной наконец-то уступил место спасительной вечерней прохладе. На горизонте появились серые тучи, предвещавшие затяжные дожди. Западнее Долины луны, туда, где в перелесках глубокие овраги избороздили ландшафт, стекались маленькие повозки, запряженные приземистыми лошадками земледельцев. Крестьяне, согнанные с близлежащих поселений, трудились не покладая рук. Одни разгружали телеги и сбрасывали трупы в овраги, другие немедленно засыпали нагромождения изувеченной человеческой плоти землей со склонов.

– Чего застыл?! – недовольно бросил коренастый мужчина своему напарнику. – Шевелись, нам тут еще до глубокой ночи возиться!

– Ты погляди – до чего же хороша! – восхищенно произнес молодой парень.

Его собеседник бросил взгляд на повозку. Поверх мертвых солдат лежало тело молодой женщины. На ней практически не было одежды – лишь обрывки нижней нательной сорочки с кружевами на воротничке. Кожа красавицы была покрыта темными кровоподтеками, полные распухшие губы разбиты. На шее – легкий порез, будто кто-то держал у ее горла острое лезвие. Внутренняя поверхность бедер густо залита уже почерневшей кровью…

Мужчина мрачно покачал седой головой – какой изувер мог сотворить подобное! Он с неодобрением взглянул на то, как его помощник облизнул пересохшие губы и положил перепачканную кровью и землей ладонь на полную грудь покойницы.

– Слюни не распускай! – грубо прохрипел он. – Прояви уважение к телу. Не знаю, как эта дама оказалась здесь, но перед смертью она достаточно выстрадала – так что убери свои лапы от ее груди и берись за ноги!

Сам он уже подхватил тело за плечи и внезапно застыл… Веки женщины затрепетали, она издала глухой стон и открыла глаза. Непонимание в прекрасных очах незнакомки внезапно сменилось такой гремучей смесью душевной боли и страданий, что пожилой человек невольно отшатнулся. Молодой парень, уже было протянувший руки к ее лодыжкам, попятился назад, запнулся о корягу и упал.

Она повела плечами, судорожно оперлась на трупы под собой, села и огляделась. Потом женщина с каким-то непередаваемым омерзением осмотрела свое тело, провела ладонью по покрытым засохшей кровью бедрам… Инстинктивно схватилась за живот… И, запрокинув голову, прикрыла глаза и жутко, по-звериному, завыла…

Застывшие крестьяне с суеверным ужасом наблюдали за тем, как восставшая к жизни медленно сползла с повозки и, шатаясь, побрела в сторону надвигавшихся сумерек.

Внезапно опомнившись, пожилой крестьянин засуетился, отыскал неподалеку свой потертый плащ и неуверенно пошел за ней следом.

– Госпожа, – робко позвал он.

Она остановилась. Не обернулась, но ждала, сотрясаясь всем телом.

Мужчина догнал ее, набросил на плечи незнакомки скромное одеяние и нерешительно спросил:

– Чем я могу помочь вам?

– Мне уже ничем не помочь, – хрипло ответила она.

– Но… – попытался возразить крестьянин.

– Прочь… Оставь меня.

Почтительно поклонившись, мужчина проводил взглядом фигуру, зябко кутавшуюся в его плащ.