Короли ночи

Однако ужасный барабанный бой долетал из унылой темноты до моего укрытия непрерывно и равномерно — бум-бум-бум! Монотонное биение скрывало в себе какую-то жуткую тайну. Да, в этом не было сомнений. Только эти барабаны могли издавать такой низкий, угрожающий, глухой рокот — военные барабаны пиктов, — если в них ожесточенно колотили раскрашенные дьяволы, делая опасными глухие леса по ту сторону границы.

Я тоже находился по ту сторону границы. Спрятавшись в убежище из колючих веток, я чувствовал себя одиноким посреди огромного леса, в котором голые дикари с давних времен были полноправными хозяевами.

Ага! Теперь направление глуховатых ударов барабана стало явным. Барабанный бой доносился с западной стороны и, как я решил, не с такого уж большого расстояния.

Я не думал, что идущий издали шум как-то касался меня. Ведь если бы лесные люди обнаружили меня, я давно бы получил кинжал в спину. Несомненно, барабанный бой сообщал не о моем присутствии. Но в его тревожном ритме чувствовалось нечто такое, чем не должен пренебрегать ни один чужеземец. В нем звучали предупреждение и угроза для всех незваных пришельцев, если они вознамерятся угрожать лесным полянам и одиноким хижинам, сделанным из стволов деревьев, растущих в этой первобытной глуши.

Доносившийся ритм предупреждал об огне и пытках пылающими стрелами, которые звездной чешуей летели из темноты, напоминал о кровавых топорах, разбивающих черепа непрошеных мужчин, женщин и детей.

Итак, я осторожно крался между стволами сквозь черноту ночного леса, иногда даже полз на локтях и коленях. Сердце мое тревожно вздрагивало, когда какая-нибудь ветка неожиданно касалась моего лица или напряженно вытянутых рук. В этом лесу, я знал, водилось множество змей, которые свисали с веток вниз хвостами, чтобы в случае необходимости упасть и обвить свою очередную жертву.

Однако существа, которых я выслеживал, были опаснее любых ползучих гадов. Барабанный бой становился все громче — я осторожно крался по направлению к нему. Я шел, словно по лезвию ножа. Вскоре я заметил красноватое свечение между деревьями и услышал монотонное бормотание дикарей, которое смешивалось с унылым ритмом барабанного боя.

Какая-то таинственная церемония происходила там, под черными деревьями. Вероятно, пикты расставили кругом свои бдительные посты. Я знал, как неподвижно и терпеливо могут стоять пикты в засаде, словно растворившиеся в темноте леса привидения, незаметные, пока не вонзят нож в сердце своей жертвы. Мороз пробежал у меня по спине только от одной мысли, что в этой кромешной темноте я могу внезапно наткнуться на замаскировавшегося, незаметного пикта. Я вытащил из ножен оружие и выставил перед собой в вытянутой руке. Но я знал и то, что ни один пикт не увидит меня в этой темноте под непроницаемым покровом переплетенных ветвей и свинцовыми облаками ночного неба.

Красноватый с расплывчатыми отблесками свет исходил от костра, вокруг которого, подобно чертям вокруг адского огня, сидели черные фигуры пиктов. Были видны только их смутные очертания.

Я прижался к стволу могучей лиственницы и стал наблюдать за поляной, на которой сидело сорок или пятьдесят пиктов в одних набедренных повязках. Их тела были безобразно раскрашены. Соколиные перья в их густых черных волосах подсказали мне, что это дикари из рода Сокола, или, как иначе называют их клан, Онайага.

В центре поляны стоял простейший алтарь, сложенный из неотесанных камней. Я взглянул на него, и по спине у меня пробежали мурашки. Я уже видел такой алтарь — закопченный, забрызганный кровью. Однако тогда я видел его на пустой, безлюдной поляне. Мне никогда еще не приходилось быть свидетелем ритуала, совершаемого вокруг такого алтаря, но я слышал о нем от людей, побывавших в плену у пиктов и сбежавших от них, а также от случайных очевидцев ритуального зрелища.

Между костром и алтарем танцевал шаман в украшениях из перьев. Медленный, тягучий танец среди тьмы вызывал страх. Перья шамана тяжело колыхались в такт движениям. Черты его лица были скрыты зловещей алой маской, похожей на отвратительную морду лесного дьявола.

Ближе к алтарю сидел пикт с огромным барабаном, зажатым между колен. Он ритмично лупил кулаком по натянутой на каркас коже буйвола, извлекая глухой грохот, который разносится по лесу, как отдаленная гроза.

Между воинами и танцующим шаманом стоял еще один мужчина. Вне всякого сомнения, это был не пикт: он приблизительно такого же роста, как я, а кожа его, насколько я видел в мерцающем пламени костра, была светлой. Набедренная повязка из шкуры дикого животного и мокасины составляли весь его наряд. Тело его было раскрашено, в волосах торчало перо сокола. Скорее всего, он был лигурианцем — одним из тех светлокожих дикарей, которые обитают в огромном лесу маленькими кланами. Они либо воюют с пиктами, либо живут с ними в мире, заключая союзы против сильнейшего врага.