Короли ночи

Шаман высоко подпрыгнул, остановился перед полукругом воинов, сорвал с лица маску, откинул голову назад и завыл, как волк. Красноватый свет упал на его лицо, и я узнал это лицо. Весь перенесенный ужас, весь сковывающий меня страх превратились в жгучую ярость и ненависть. Все мысли о грозящей мне опасности, о моей миссии и долге были отброшены прочь. На поляне стоял мой давний заклятый враг — старый Тейанога из племени южных Соколов, шаман, который безжалостно сжег живьем на костре моего друга, сына Джона Гальтера. Однако ненависть к нему не лишила меня разума. Решительно и хладнокровно я поднял свой лук, положил стрелу на тетиву и, прицелившись, выстрелил. Все произошло мгновенно. Старый Тейанога взвыл, как собака, зашатался и замертво рухнул на землю. Пикты, увидев древко стрелы, торчавшее из груди шамана, мгновенно вскочили на ноги. Высокорослый светловолосый воин стремительно посмотрел в мою сторону, и тут я впервые разглядел его лицо. И — во имя Митры! — он был гиборийцем!

На мгновение я замер, пораженный увиденным. Гибориец среди пиктов! Я не мог смириться с этой мыслью. Мое замешательство едва не погубило меня. Пикты пантерами устремились к лесу, желая поскорее найти врага, осмелившегося выпустить стрелу.

Они уже достигли кустарника, когда я пришел в себя. Развернувшись, я помчался в темноту, уклоняясь от стволов деревьев и хлещущих по лицу ветвей. Я бежал напролом через дремучий древний лес, полагаясь лишь на свой инстинкт. Я знал: пикты не смогут ночью преследовать меня по следам, вероятнее всего, они будут искать меня в ближайшем от поляны кустарнике. Но, когда я, наконец, повернул на север, к реке, позади раздался ужасный вой отчаяния, исполненный жаждой кровной мести. Этот дикий крик заставил бы застыть, подобно льду, кровь в жилах любого жителя леса. Очевидно, пикты вытащили мою стрелу из груди шамана и определили, что она принадлежит гиборийцу. Они будут теперь, понял я, без устали преследовать меня.

Я бежал, не останавливаясь ни на миг. Сердце отчаянно билось в моей груди от возбуждения и кошмара, который пришлось увидеть на поляне. Я все еще не мог прийти в себя от мысли, что гибориец был почетным гостем на этом чудовищном таинстве пиктов. Он имел при себе оружие: кинжал и топор, и это было настолько невероятным, что я спрашивал себя: а не было ли все это действительно кошмарным сном? Гибориец не мог присутствовать гостем при ритуальном танце Превращения Змеи, только пленником или незамеченным наблюдателем, каким был я. Увиденный мною среди пиктов гибориец оставался тайной, которая вызывала самые плохие мысли и домыслы. Предчувствие худшего заставило меня быть более осторожным, чем обычно. Я двигался быстро, стараясь не создавать лишнего шума. Кругом царила кромешная темнота, и я изредка налетал на небольшие колючие кусты терновника. Я знал: пикты идут следом за мною, улавливая редкие звуки сломанных веток и шелест приминаемой травы. Остановившись на миг и прислушавшись, я понял, что по моим следам идет один, возможно два врага, но не более.

Дикий воинственный крик давно затих вдали, но я знал, что пикты с горящими, как у волков, глазами рыскают по лесу, растянувшись широким полукругом. Они еще не напали на мой след, о чем говорила относительная тишина в лесу. Дикари всегда испускали воинственный крик, когда были уверены, что их жертва находится рядом и уже не ускользнет от них.

Мой преследователь был не из тех пиктов, которое сидели у костра на полянке, поскольку тс не могли бы так быстро найти меня в темном лесу. Скорее всего, он рыскал по лесу один, следя за тем, чтобы враги с севера не напали неожиданно на его братьев. И теперь, услышав, как я пробежал вблизи, он сразу же, подобно хищнику, увидевшему добычу, бросился за мною. Я слышал, что он бежит где-то рядом. Остановившись, я обернулся, но во мраке не смог различить очертаний врага. Тем не менее тихие шаги неудержимо приближались ко мне. Он двигался в темноте, как дикая кошка.

Вдруг шаги затихли. Наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь шумом деревьев и далекими криками пиктов. Значит, он обнаружил меня, решил я, хотя в ночной тьме нельзя было ничего увидеть дальше нескольких шагов. Инстинктивно я поднял свой топор и резко ударил им по ближайшей темной расплывчатой массе. Мой удар пришелся по лезвию ножа, который держал в вытянутой руке невидимый враг. Испуганный вскрик — и спустя мгновение мы сцепились в смертельной схватке. Пикт оказался сильнее, чем я предполагал, но мне удалось увернуться от его крепких рук и взмахнуть ножом. Крик предсмертной агонии разнесся по лесу, нарушая ночную тишину. Мой нож торчал в груди врага. В трехстах шагах к югу от места нашей короткой схватки послышался ответный дикий рев пиктов. Они бежали через лес, завывая, как охотники, загоняющие свою добычу.