Короли ночной Вероны

Ректор замолчал надолго. Мы с Данте также молча стояли, проводив глазами загадочного ученого, говорившего ко всему еще и с билефелецким акцентом, как я понял только что, де Ливарро его исчезновения даже не заметил.

— Данте, — чтобы нарушить гнетущую тишину, спросил я, — почему синьор ректор назвал этого полуэльфа ученым в кавычках?

— Ты не знаешь, кто такие билефелецкие прикладные ученые-историки? — удивился Данте. — Под прикрытием этой кафедры в некоторых ведущих университетах Билефельце действуют тайные центры подготовки шпионов.

— Не такие уж и тайные, раз ты о них знаешь, — протянул я.

— Знаю, но я не последний человек в этих играх, — бросил Данте, — точнее был когда-то, пока мне это не надоело.

— Данте, — неожиданно протянул ректор, — у меня остался небольшой запасец твоей любимой граппы. Со студентами пить — дурной тон, а на трезвую голову я, скорее всего, не засну. А вы, синьор Эччеверриа, ступайте к себе и, думаю, вы понимаете, что об этом не стоит распространяться.

А то я сам не знаю!

Они направились к административному корпусу, где находились комнаты ректора, я же зашагал к общежитию, хотя, Господь свидетель, мне навряд ли удастся уснуть после всех событий этого дня и ночи.

Утром я едва сумел подняться на ноги, потому что смежил веки чуть ли не с рассветом. Пофехтовать с Рафаэллой как следует не удалось и после того, как я был заподозрен ею в неумеренном потреблении спиртного вчерашним вечером, я едва не сорвался и не нагрубил ей. Слава Господу, мне удалось сдержаться и я просто попрощался с ней и ушел, сославшись на занятость в университете, хотя мне навряд ли поверили. Мне было очень жаль, что я произвел сегодня столь дурное впечатление на свою прекрасную ученицу, но не оправдываться же перед ней и не рассказывать о дневных дуэлях и ночных разговорах, тем более, что о последних обещал молчать.

С такими вот мрачными мыслями я и двинулся к университету, совершенно не представляя, что делать в часы, оставшиеся до семинаров. Не на лекции же к зануде Чиллини, в конце концов! Ну не люблю я богословие, не считаю его наукой и, вообще, считаю, что Господь — в сердце человека, а не книгах, даже если это Книга Всех Книг. Однако времяпрепровождение, так сказать, само настигло меня.

Навстречу мне попались ди Амальтено с его таинственным спутником и Паоло, скрытно, хотя и не очень, направляющиеся в самую глубь университетского сада. Как раз туда, где он превращался почти в настоящий лес. О Господи, за что?! Так, я уже начинаю цитировать ректора. Непорядок!

Я двинулся следом за ними, не кладя ладони на эфес шпаги, чтобы не привлекать внимания и потому что знал — в предстоящем бою (а в том, что бой будет, я не сомневался) понадобиться совсем иное оружие. Баал, да я сам буду оружием!

Они забрались в самую глухую часть парка, где летом обретались влюбленные парочки в поисках уединения, но сейчас из-за близости осенних холодов она была пуста. За исключением нас, конечно.

— Ну что же, брат мой, — когда они остановились, произнес ди Амальтено, — пойми наконец — ты должен проснуться и отринуть смертную плоть и ту глупую страсть, которой ты подвержен…

— Но я люблю Изабеллу больше жизни, — упрямо перебил его Паоло, — и слышать не желаю об ангелах. Я — смертный!

— Нет! — рявкнул среброволосый спутник. — Как ты можешь отрицать очевидное? Ты — ангел Господен! И ты должен проснуться!

— А ты не думал, что брат твоего повелителя не желает просыпаться, — бросил я, выходя на всеобщее обозрение.

Для пущего эффекта я распахнул на груди камзол и рубашку, демонстрируя шрам — след от крови Розиэля.

— Опять ты, Айнланзер, — процедил сквозь зубы ди Амальтено, он же Розиэль, — я устаю от тебя.

— А я от тебя. — Я полоснул себя ногтем по груди, вызывая в руку шпагу — одну из форм Меча Драконов.

— Хватит! — вдруг оборвал нашу перепалку Паоло. — Оставьте меня в покое. Я не желаю больше ничего знать. Убирайтесь все! Оставьте меня в покое! ВСЕ!!!

— Нет, брат, — схватил его за грудки Розиэль, — не оставлю, пока ты не проснешься.

Через мгновение его словно порывом ветра унесло. Он отлетел на десяток шагов, врезавшись спиной в дерево. Среброволосый херувим бросился к Паоло, но на пути его встал я. Вновь звякнули шпаги. Его на сей не выдержала, конечно, куда ей до Айнланзера, пускай и не в полной силе, большая часть которой сейчас уходила на поддержание моего давно уже мертвого тела. Однако в руке его тут же возникла новая, херувим явно не желал сдаваться. Но бой не продолжился.

— Отлично, — протянул поднимающийся с земли Розиэль, — лучше не бывает. Ты уже просыпаешься, брат мой, я чувствую твою силу и узнаю ее. А что ответишь на это!

Он взмахнул рукой, посылая в Паоло примерно такую же волну воздуха, разбившуюся о нечто вроде прозрачной сферы, возникшую вокруг моего друга, не причинив ему никакого вреда. Отголоски этого удара достигли и нас с херувимом — мы полетели в разные стороны.