Короли океана

В том месте, где заканчивалась улочка, река делала крутой изгиб, образуя тупой угол, откуда от нее ответвлялся рукав, который через сотню футов вниз по течению втекал обратно в речное русло.

Гуляй-Разгуляй располагался повыше того места, где образовался этот искусственный рукав, и стоял он частично на твердой земле, частично на сваях, вбитых прямо в берег реки, и глядел на ее рукав.

То был довольно просторный и мрачноватый с виду дом, с редкими окнами и плоской крышей, по которой ночами сновали спущенные с цепи молоссы, беспрестанно воющие на луну.

Дон Педро Гарсиас у этого самого дома и остановился. Чтобы завсегдатаям было проще узнать сию юдоль порока, над ее источенной червями дверью разместили вывеску с изображением душ в чистилище, расписанных в гротесковой манере Калло, позади же вывески коптил чахлый светильник.

– Вот мы и пришли, сеньоры, – сказал дон Педро, обращаясь к своим друзьям.

– Гм-м! – протянул Питриан. – А видок-то у этого заведения говорит совсем не в его пользу.

– Да уж, – рассмеялся селянин. – То-то будет, когда вы увидите его изнутри.

– Выходит, – прибавил Олоне, – вы заманили нас в самый настоящий разбойничий притон?

– Ей-богу, что тут еще сказать, – с напускным простодушием отвечал мексиканец, – кроме того, что в нашем положении есть свои «за» и «против».

– Конечно, «за» звучит куда привлекательнее. Впрочем, скоро увидим.

– Во всяком случае, – подхватил Питриан, – для пущей верности буду держаться одной рукой за мачете, а другой за кошелек.

– И такая предосторожность не будет лишней, – подтвердил дон Педро. – Что ж, заходим?

– Как вам будет угодно.

Мексиканец достал из сапога нож и трижды стукнул рукояткой в дверь – с равными промежутками между ударами.

Псы на крыше откликнулись на призывный стук дона Педро злобным воем; изнутри дома тут же послышались крики, сопровождавшиеся шарканьем быстро приближающихся тяжелых шагов и сиплым голосом человека, пытавшегося усмирить разъяренного пса, который, как было слышно, трусил рядом с ним.

Заскрежетал замок – и в приоткрытой двери появилась сперва хитроватая рожа с косящими глазами и всклоченными волосами, а следом – рука с фонарем.

Как мы успели заметить, дверь всего лишь приоткрылась, потому как во всех испанских колониях на дверях домов с внутренней стороны имелись цепочки, позволявшие открывать их только на фут, от силы на полтора; подобная предосторожность могла пригодиться особенно ночью, и служила она главным образом против воров, которых в этих щедро согретых солнцем краях было предостаточно во все времена.

После короткого колебания плутоватая рожа наконец решилась выглянуть наружу. Силясь разглядеть новоприбывших в неверном свете фонаря, хозяин дома обратился к ним охрипшим голосом, больше походившим на тявканье простуженной собаки:

– Эй, вы, какого дьявола вас принесло! Нет чтобы тихо сидеть дома, так они все шляются где ни попадя да беспокоят порядочных людей, колотя к ним в дверь почем зря!

– Да будет вам, дружище, или не признали? Я же ваш добрый приятель дон Педро Гарсиас, черт побери! И имею право на хороший прием, как и мои друзья, что со мной. Хватит держать нас на улице! Да соблаговолите запереть вашу псину, а то сопит за дверью так, будто кусок мяса почуяла!

– А-а, – спохватился хозяин, и рот его искривился в безобразной ухмылке, – так это вы, дон Педро! Что ж, добро пожаловать! Давненько не заглядывали. Вас, верно, не было в Веракрусе?

– Вот и хорошо, amigo[73]. Только негоже разговаривать при свете луны. К тому же на улице как-то неспокойно. Открывайте же, черт бы вас побрал!

– Немного терпения, я сейчас. А собаку не бойтесь: она хоть и лает, но не кусает.

С этими словами хозяин сдернул цепочку и открыл дверь пошире – аккурат настолько, чтобы пропустить в проем троих гостей; засим он тут же захлопнул ее за ними и тщательно запер на замок.

Олоне с товарищем, видя, каким влиянием пользуется мексиканец в этом вертепе, и важность, какую он на себя напустил, призадумались; впрочем, учитывая, что все мексиканцы в душе немного пройдохи и контрабандисты и чуть что, сразу хватаются за наваху[74], новое впечатление об их друге было скорее хорошим, нежели плохим: это вселяло надежду, что с таким удальцом, как добрый селянин, они сумеют в два счета выкрутиться из любой переделки.

Гости оказались в передней, освещенной слабо мерцавшим, как будто чахнущим, светильником; к счастью, их провожатый знал дом как свои пять пальцев.

Дона Педро нисколько не смущал этот полумрак, вернее, сумрачное освещение, и, дав товарищам знак следовать за ним, он прошел через переднюю, свернул налево – во дворик и остановился возле некоего подобия лестницы с врезанными ступеньками, по которой только и можно было попасть на второй этаж.

Еще один светильник, чадивший не меньше других и помещавшийся у подножия лестницы перед неказистой статуэткой Гваделупской Богоматери, покровительницы Мексики, как видно, предназначался для того, чтобы освещать и двор, и лестницу.